Евгений Гаркушев

НИЧЕГО, КРОМЕ МАГИИ 1-2 часть

пришлось туже затянуть пояса. По ночам я мерз без

плаща, который сбросил в схватке с Заурбеком. Валия не предлагала мне

места под своим, хотя я воспринял бы такое предложение правильно -

только как попытку разделить тепло. Но, видно, княжне не пристало спать

в одной постели даже со своим регентом. Даже если под сном понимается

только сон, и ничего больше.

Вечером четвертого дня я рискнул развести костер. Мы были далеко от

Бештауна и не опасались, что наш костер заметят. Мало ли кто

путешествует по степи и разжигает костры? Огонь я зажег с помощью

бензиновой зажигалки, купленной в "Молочном поросенке" за серебряный

динар. Устройство зажигалки не изменилось с древнейших времен. А

нефтяные скважины работали теперь сугубо на бензин для зажигалок и

керосин для осветительных ламп. В двигателях он не горел, на открытом

воздухе - не так бойко, как прежде, но все-таки пламенел, давая свет и

тепло. Кое-где в Бештаунском княжестве еще делали асфальт, но в очень

небольших количествах, чтобы залатать дорогу или сделать отмостку вокруг

дома. Асфальт стоил дороже бетона.

Сухие сучья весело трещали. Мне было хорошо, потому что я наконец

согрелся. Валия задумчиво улыбалась. Ей хотелось есть. Наверное, в своей

жизни девушка впервые чувствовала голод, не будучи уверена, что сможет в

ближайшее время его утолить.

- Во что ты веришь, Сергей? - вдруг спросила меня княжна.

- В окончательную победу добра и справедливости, - не задумываясь

ответил я. - В то, что все страдания когда-то пройдут. В то, что мы

обязательно встретимся с любимыми людьми. И будем счастливы, как и сами

не могли бы пожелать.

- Тебя не застанешь врасплох, - протянула девушка. - А как называется

твоя вера?

- Не знаю. Никак. В это верили мои учителя и друзья. Верили и верят,

- поправился я.

- А я до сих пор не знаю, куда прибиться, - улыбнулась Валия. -

Сейчас мы едем к славянам. Монахи спят и видят, чтобы обратить всех

наших жителей в христианскую веру. Заурбек был мусульманином. Выйди я за

него замуж - пришлось бы принять ислам и мне. Отец был язычником. А

большинство моих подданных из Бештауна поклоняются Лермонтову...

- Лермонтов - великий поэт, - согласился я.

- И пророк, - добавила Валия.

- Может быть, - согласился я. - А твои подданные признают других

пророков, кроме Михаила Юрьевича?

- Конечно, - ответила княжна.

- Кого же?

- Многих великих людей прошлого.

- Достоевского? Толстого? - попытался предположить я.