У. Л. Уилмхерст

Масонское посвящение

литературный прием и не следует непременно

связывать его с личным переживанием автора. Напротив, мне очень хотелось бы,

чтобы читатель воспринял написанное как опыт, который в перспективе может

приобрести он сам, — возможно, в несколько иной форме, но точно такой же по

своей сути, поскольку Дух свободен и движется, куда захочет; и тот, кто понимает

это, может извлечь урок из любого источника, ибо результат всё равно будет один

и тот же.

Нет смысла подробно останавливаться на том, что именно легло в основу

приводимого ниже описания: то ли это просто аллегория, то ли результат работы

творческого воображения, основанного на приобретенных ранее познаниях, либо

символическое обобщение личного духовного опыта и интуиции; скорее всего, каждый

из этих элементов имеет место. Важно лишь то, что оно несомненно иллюстрирует

истину. И те, кто следовал за моей мыслью с самого начала книги и нашел на

предыдущих ее страницах хотя бы намек на то, что мои рассуждения (пусть даже

только отчасти) могут соответствовать действительности, вряд ли заподозрят меня

в том, что под занавес своего повествования я вдруг позволю себе пренебречь

принципом добросовестности и перейти от искреннего тона, которого придерживался

до сих пор, к беспочвенным фантазиям или преднамеренному обману. А уж о том,

насколько мой рассказ согласуется с истиной, пусть судят сами читатели;

обладающие пониманием и внутренним слухом пусть прислушаются к голосу своего

сердца и сделают собственные выводы.

Будучи от природы любознательным и прослышав о том, что некое Братство,

именуемое масонским, передает своим последователям ценные и важные арканы

(сиречь тайны жизни), к которым более нигде нельзя приобщиться, а также исходя

из иных соображений, которые, хотя их и нельзя назвать своекорыстными, были едва

ли намного благороднее таковых, я решил, следуя тогдашней моде и примеру

некоторых своих друзей, присоединиться к сему сообществу, дабы выудить из него

какую-то особенную, хотя тогда я еще не представлял себе толком, какую именно,

мудрость в относительно короткий промежуток времени.

Теперь, по прошествии лет, я понимаю, что мое поведение в то время можно назвать

благородным разве что в шутку. Ведь я хотел получить что-то, не предлагая взамен

ничего. Я надеялся приобрести полезное знание, не оплатив и не заработав его;

хотел брать не отдавая. Не думал я и о том, как потом применю это знание, если

все-таки смогу его заполучить. Я был молодым, неопытным, легкомысленным, и

подобные соображения попросту не могли тогда прийти мне в голову.

И моя самонадеянность вскоре была наказана, ибо сразу же после того, как я был с

большим радушием официально зачислен в общество и торжественно пообещал

следовать всем его установлениям, мне пришлось пережить величайшее смущение и

унижение. Вместо того чтобы немедленно удовлетворить мое любопытство, меня

спросили, а что я сам готов предложить тем своим братьям, которые нуждаются в

помощи. Я почувствовал, что попался, но не решился прямо признаться в этом.

Однако постыдная правда была совершенно очевидна как для моих новых коллег, так

и для меня: я был настолько беден как материально, так и интеллектуально, что не

мог предложить своим ближним абсолютно ничего. Поэтому мне пришлось-таки

пробормотать в ответ нечто не совсем искреннее о своем незавидном материальном

положении, которое не позволяет мне жертвовать сколь-нибудь значительные суммы,

что я, в противном случае, сделал бы с большим удовольствием. К моему

безграничному удивлению, этот ответ вполне удовлетворил их, и они великодушно

уверили меня в том, что, хотя я пока не могу ничего им предложить, они всё равно

постараются передать мне нечто, но при одном условии: если в будущем я встречу

на своем пути такого же бедного человека, каким я был раньше, мне надлежит

вспомнить об этом случае и постараться быть с ним щедрым и благородным. Это

происшествие произвело на меня неизгладимое впечатление, а последующие события

еще больше убедили меня в его огромной важности. И вот теперь я стараюсь

выполнить некогда данное мною обещание.

В своем новом беспокойном положении я плохо ориентировался в том, что происходит

вокруг и что именно мне пытаются передать. Помню только какие-то разговоры о

камне или, вернее, краеугольном камне, и о том, что я должен отождествить себя с

этим камнем и постараться использовать его для какого-нибудь благого дела; хотя