Ямвлих

О египетских мистериях (Часть 1)

    29. Так почему же сам совершающий подобное человек, созидающий

призраки, оставляет без внимания самого себя, лучшего и возникшего из

лучшего, и предстает полностью доверяющимся бездушным призракам,

вдохновляемым лишь видимостью жизни, связуемым привнесенной извне

разнородной гармонией и являющимся попросту мимолетными? Разве присущи им

достоверность и истинность? Впрочем, ничто сотворенное человеческим

искусством не является несмешанным и чистым. Однако одерживают ли в этих

призраках верх простота и однородность действительности или всеобщего

устройства? Конечно, последних совершенно не хватает. Ведь призраки собраны

как кажущееся слияние разнородных противоречивых качеств. А есть ли в них

какая-нибудь чистая, совершенная и явная сила? Конечно, нет. Ведь подобное

множество истечений, проявляющее себя как слабое и исчезающее, сколочено

наспех из многих частей как нечто вновь образованное. Но если дело обстоит

не таким образом, то присутствует ли устойчивость в призраках, о которых

идет речь? Конечно, ее совершенно недостает. Ведь они угасают много быстрее,

чем изображения, видимые в зеркалах. Ибо они составляются немедленно после

того, как оказывает действие фимиам, из восходящих от него испарений, а

после того как он смешивается с окружающим воздухом и растекается в нем,

этот самый призрак тотчас исчезает и не остается даже на непродолжительное

время.

      (стр145)

      Так, стало быть, по какой причине для человека, стремящегося созерцать

истину, это самое излишнее искусство творения чудес окажется желанным? Я

полагаю, что оно не имеет никакой ценности. И если это искусство, познавая

само то, к чему оно стремится и чем оно занимается, питает пристрастие к

подделкам совершенно бездеятельной материи, то оно, пожалуй, попросту плохо

и ему свойственно разве что уподобление призракам, в которых заключается

залог его достоверности. Если же подобное искусство заботится об этих

призраках, как о богах, то его неразумие невозможно ни описать словами, ни

выдержать на деле. Ведь склонную к нему душу никогда не осветит никакое

божественное сияние, ибо ему по природе несвойственно освещать то, что

единожды вступило с ним в борьбу, да и нет места для него в том, что

окружено имеющими облик теней видениями. Итак, вместо истины подобное

чудесное сотворение видений связывается с обычными тенями.

      30. Но эти люди, как утверждают, следят за движением небесных тел и

говорят, круговращение какого небесного тела и вместе с каким или с какими

обусловливает ложность или истинность пророчества и бесполезность действий

или их ценность как предзнаменований или помощников в делах. Однако даже

благодаря подобному эти видения не окажутся божественными. Ведь и худшие из

подверженных становлению предметы приводятся в движение небесными

перемещениями и испытывают то же самое по отношению к исходящим с небес

истечениям. Впрочем, даже если кто-нибудь и проведет тщательное исследование

этих вопросов, то все равно обнаружит совершенно противоположное подобным

мнениям. Ведь каким образом то, что всецело изменчиво и всячески

преобразуется внешними движениями, так что становится то

      (стр.146)

      бесполезным, то полезным, то знаменующим, то способствующим, то в иных

случаях другим, оказывается способным содержать в себе причастность некоей,

пусть даже малейшей, божественной силе? Что же, заключенные в материях силы

являются первоначалами демонов? Конечно, нет. Ведь никакое отдельное

ощущаемое тело не порождает демонов. Наоборот, оно само скорее порождается и

защищается демонами.

      Впрочем, и никакой человек не в состоянии произвольным образом

воспроизвести никаких черт демонов -- напротив, он сам скорее вылепляется и

вырабатывается демонами, по крайней мере в той степени, в какой он связан с

чувственно воспринимаемым телом 108. Вообще, демоническое начало

не порождается как некое собранное в одном месте множество ощущаемых стихий

-- наоборот, значительно вероятнее, что оно само по себе является простым и

действует как единая сила на сложные предметы. Именно поэтому оно и не будет

относиться к чувственно воспринимаемому как к более важному, чем оно само,