Ямвлих

О египетских мистериях (Часть 1)

как и со сходством.

      10. Пусть это будет сказано относительно размещения лучших родов в

космосе. Затем ты предпосылаешь собственным рассуждениям другое разделение.

Ты отличаешь сущности лучших на основании разницы подверженного страстям и

бесстрастного. Я же не приемлю и этого разделения. Ведь ни один из лучших

родов не является подверженным страстям или бесстрастным в смысле

противопоставления предмету страсти, точно так же как и наподобие

      (стр.61)

      того, что по природе подвержено страстям, но по причине добродетели или

какой-то другой идеальной установки свободно от них36. Напротив,

поскольку они совершенно отделены от противопоставления страсти и

бесстрастности и поскольку по своей сущности обладают неколебимой

твердостью, для всех них я предполагаю бесстрастность и невозмутимость.

      Ведь взгляни, если хочешь, на низшее среди божественного, на чистую от

тела душу. Разве нуждается она в рождении в удовольствии или в возвращении к

собственной природе, будучи сверхприродной и живя нерожденной жизнью? Разве

подвластна она ведущей к гибели печали, разрушающей гармонию тела, пребывая

вне всякого тела и связанной с телом делимой природы и будучи совершенно

отстраненной от нисходящей в тело душевной гармонии? Помимо этого, она не

нуждается и в предшествующих ощущению претерпеваниях, ведь она никоим

образом не содержится в теле и, не будучи со всех сторон окруженной им,

совсем не нуждается в том, чтобы при посредстве телесных орудий, со своей

стороны, воспринимать какие-то иные тела, расположенные вне ее. Вообще же,

будучи неделимой 37, пребывая в едином и одинаковом облике,

являясь сама по себе бестелесной и никак не вступая в общение с возникающим

и претерпевающим телом, она не в состоянии была бы испытывать что бы то ни

было ни при разделении, ни при изменении и вообще обладать чем-либо

подверженным перемене или претерпеванию.

      Впрочем, даже когда она приходит к телу, не страдает ни она сама, ни

смыслы, которые она предоставляет ему. Ведь они также являются простыми и

однородными идеями, не приемлющими никакого смущения и не выходящими за свои

пределы. Стало быть, причиной претерпевания

      (стр.62)

      для составного оказывается остальное; причина же, конечно, не является

тем же самым, что и следствие. Итак, как душа, будучи первым рождением

возникающих и разрушающихся

      составных живых существ, сама по себе является нерожденной и

неразрушимой, так, и когда испытывает страстьпричастное душе и не всецело

имеющее жизнь и бытие,

      но переплетенное с безграничностью и несогласием материи, она сама

является невозмутимой как сущностно превышающая претерпевание38,

но не как то бесстрастное,

      добровольный выбор которого основан на том и другом, и не как то, что

получило вновь обретенную невозмутимость в причастности свойству или

возможности 39. ;

      Так вот, поскольку применительно к низшему среди лучших роду, каковым

является душа, мы показали невозможность причастности претерпеванию, зачем

же нужно приписывать его демонам и героям, тем, которые вечны и являются

постоянными спутниками богов, сами равным образом сохраняют сходство с

упорядоченностью богов, всегда соседствуют с божественным строем и никогда

от него не отдаляются? Ведь мы, конечно, знаем, что страсть беспорядочна,

ошибочна и непостоянна, ни в коей мере не принадлежит самой себе, а

припадает к тому, чем она возбуждается и чему рабски прислуживает в

становлении. Так вот, это подходит скорее какому-то иному роду, нежели вечно

сущему, опирающемуся на богов и движущемуся по кругу вместе с ними, в одном

и том же строю. Следовательно, и демоны, и все следующие за ними лучшие роды

являются бесстрастными.

      11. Итак, почему же многое в священнодействиях совершается в отношении

их так, словно они подвержены страстям? Я, со своей стороны, утверждаю, что

и это говорится от незнания жреческого посвящения в таинства.

      (стр.63)

      Ведь из того, что всякий раз совершается в храмах, одно имеет некую

неизреченную и превышающую разум причину, другое извечно посвящается лучшим