Ямвлих

О египетских мистериях (Часть 1)

меня.

Бытие, по крайней мере, нераздельно--вот о чем говорит наш собственный

жизненный опыт, и стоит попытаться определить его, не входя в явные

противоречия с последним и не погружаясь в небытие; именно этим и занималась

эллинская философия, и в этом ее, на наш взгляд, основное отличие от

новоевропейской мысли, по крайней мере в ее стержневом, захватывающем умы

даже простых людей, развитии.

      Итак, рассмотрение эллинских учений о бытии мы начнем с предлагаемого

Платоном в диалоге 'Софист' (242Ь--250е) анализа тех воззрений, которые

существовали в его время. Такими воззрениями, если их суммировать, были

следующие: бытие есть многое; бытие есть единое; бытие есть телесное; бытие

есть постоянное и самотождественное. Те, кто формулировал бытие как многое,

производили его из двух или нескольких начал с участием бытия самого по себе

или без такового. В первом случае ясно, что никаких начал нет, поскольку им

несвойственно бытие, а во втором -- коль скоро каждое из начал обладает

      (стр.13)

      бытием, то оно из единого понятия становится множественным и в то же

время несоставным, что явно абсурдно. Парменид же, который утверждал, что

бытие едино, должен был столкнуться с той трудностью, что использование в

данном случае двух понятий --бытия и единого --приводит к исчезновению либо

бытия, либо единого *. Те, кто утверждает, что бытие телесно, по сути дела

пытаются приписать телесность не только душе (как это позднее сделали стоики

и эпикурейцы), но и всем отвлеченным понятиям-- красоте, благу и т. п.;

последние же с очевидностью существуют, но связать их с каким бы то ни было

телом невозможно. Далее, поскольку телесное всегда действует и претерпевает,

сами эти действие и претерпевание должны быть отличны от действующего и

претерпевающего и, стало быть, бестелесны. Те же, наконец, кто говорит, что

бытие постоянно и самотождественно, отрицают в отношении его действие и

претерпевание, а как их частный случай --также и познание, и мысль, и у них

оказывается, что совершенному бытию не причастны ни движение, ни жизнь, ни

душа, ни ум, что явно нелепо.

      Что же говорит о бытии в диалоге 'Софист' сам Платон, после того как он

столь блестяще ниспроверг мнения своих предшественников? Итак, действие и

претерпевание, а как нечто более общее --движение и покой существуют, т. е.

причастны бытию как чему-то третьему, которое по своей природе не покоится и

не движется. Стало быть, мы имеем три рода сущего, которые каким-то образом

взаимодействуют между собой, что возможно лишь благодаря еще двум родам

--тождеству и различию ('иному'). Все эти

      ______________________

      * Подробнее по поводу, диалектики единого и,, бытия см. диалог Платона

'Парменид'

      (стр.14)

      роды являются и тождественными, и иными друг другу. Такой на первый

взгляд странный вывод на самом деле вполне очевиден и на интуитивном уровне,

поскольку движение есть вторжение бытия в небытие и наоборот, а покой есть

небытие движения. Далее Платон разбирает категорию 'иного', которое у него

обретает специфический облик некоего 'сущего небытия' --того, что не

существует и неподвластно дискурсу, но в то же время и существует каким-то

образом. Такой вывод позднее послужил причиной многих изысканий в платонизме

и неоплатонизме, которые имеют отношение к природе как Единого-Блага

('сверхбытия'), так и материи ('небытия', или 'лишенности'), о чем будет

сказано ниже.

      Следующим после Платона шагом в определении бытия и сущего принято

считать учение Аристотеля. Он называет сущим два предмета: то, что

существует как привходящее, и то, что существует само по себе. Суждение о

привходящем констатирует наличие некоего свойства или связывает два или

более свойств между собой; в этом случае то, чему приписывается свойство,

оказывается само по себе сущим. Заметим, что, по всей вероятности, подобное

представление, хотя оно и было впервые высказано именно Аристотелем, на

самом деле принадлежит отнюдь не ему; оно скорее является частью обычной для

того времени практики диалектической беседы. Во всяком случае, Платон в

диалоге 'Парменид' пользуется приемом приписывания единому свойства бытия и