Риан Айслер

Чаша и клинок

хаоса' называют

состоянием растущей неустойчивости системы, периоды, когда могут произойти

любые невиданные и непредсказуемые изменения системы. Если взглянуть на годы

непосредственно до и после смерти Христа с точки зрения конфликта между

андрократией и гиланией, то окажется, что, как и наши дни, это был период

мощного гиланического возрождения. Здесь нет ничего удивительного, вспомним

слова лауреата Нобелевской премии ученого-термодинамика Ильи Пригожина о

том, что в периоды больших социальных распадов изначально малые 'колебания'

могут привести к трансформации всей системы.

Примем возникновение христианства за изначально малые колебания,

появившиеся сначала на окраинах Римской империи (к маленькой провинции

Иудее); тогда его влияние на культурное развитие обретает новое значение, а

поражение вызывает еще большую горечь. Более того, если взглянуть на раннее

христианство с точки зрения взаимодействия систем, мы увидим и иные

проявления возрождающейся гилании, даже в самом Риме.

Например, образование там иногда предполагало одинаковую программу

обучения для девочек и мальчиков. Как пишет теолог-историк Конетанс Парви,

'в I веке н. э. в Римской империя было много высокообразованных женщин,

некоторые были достаточно влиятельны и независимы в общественной жизни'.

Существовали официальные ограничения. У римских женщин должны были быть

мужчины-опекуны, и они не имели права голоса. Но они, особенно аристократки,

все больше участвовали в общественной жизни. Одни занимались искусствами,

другие медициной. Третьи участвовали в деловой жизни, в заседаниях,

занимались спортом, посещали театры, стадионы и путешествовали, без

сопровождения мужчин. Другими словами, как отмечают и Парви, и Пейджелс,

тогда существовало движение за эмансипацию женщин.

Вызов андрократической системе бросали не только женщины, происходили

восстания рабов и волнения в дальних провинциях империи. К примеру,

восстание под предводительством Бар-Кохбы (132-135 гг.) ознаменовало собой

конец Иудеи. Однако в ответ на эти вызовы, в ответ на призывы христиан к

непротивлению, состраданию и миру, римская андрократия становилась все более

жестокой и деспотичной.

Как предельно наглядно демонстрируют отвратительные излишества римских

императоров (включая христианина Константина), и знаменитые бои гладиаторов,

и прочие подобные забавы, попытка гиланического преобразования потерпела

здесь поражение. Не удалась она даже внутри самого христианского движения.

Маятник возвращается

'Несмотря на предшествующую общественную деятельность женщин, - пишет

Пейджелс, - большинство христианских общин к 200 году признало письмо

Лже-Павла, принадлежащее Тимофею, в котором подчеркивается (и

преувеличивается) антифеминистская тенденция во взглядах Павла: 'Пусть

женщина учится молча с должным смирением. Я запрещаю женщине обучать или

осуществлять власть над мужчинам: она должна молчать'. К концу II века н. э.

участие женщин в религиозных обрядах было однозначно отвергнуто, группы, в

которых женщины оставались главами, были признаны еретическими'.

Далее Пейджелс сообщает: 'Исследователи ранней истории христианства

(области 'патристики', изучающей труды 'отцов церкви') должны быть готовы к

пассажам, подобным тому, что заключает Евангелие от Фомы: 'Симон Петр сказал

им [ученикам]:

'Пусть Мария покинет нас, ибо женщины недостойны Жизни'. Иисус сказал:

'Я сам буду вести ее, чтобы сделать ее мужчиной, чтобы она тоже смогла стать

духом живущим, подобно вам, мужчинам. Ибо каждая женщина, сделавшая себя

мужчиной, войдет в Царство Небесное'.

Такое откровенное исключение половины человечества из числа достойных

жизни - да еще именно той половины, в чьем чреве жизнь зарождается - имеет

смысл лишь в контексте андрократического регресса. Подтверждается то, что в

глубине души подозревали многие из нас: с христианским евангелием любви