Риан Айслер

Чаша и клинок

мужским господством) и религиозными доктринами, которые подчинение женщины

объявляли предопределением свыше.

'Если это не патриархат, значит, - матриархат'

Применяя этот принцип к накапливающимся свидетельствам того, что на

протяжении тысячелетия человеческой истории высшее божество было женского

рода, многие ученые XIX и XX веков пришли к, казалось бы, потрясающему

заключению. Если доисторические времена не были патриархальными, они должны

быть матриархальными. Другими словами, если мужчины не господствовали над

женщинами, женщины должны были господствовать над мужчинами.

Затем, когда свидетельства, как показалось, не подтвердили это

заключение, многие ученые вернулись к более традиционному взгляду. Раз

никогда не было матриархата, решили они, значит мужское господство всегда

должно было быть человеческой нормой.

Свидетельства, однако, не подтверждают ни то, ни другое. Прежде всего,

имеющиеся у нас археологические данные показывают, что допатриархальное

общество было по всем современным меркам обществом равенства. Затем, хотя в

этих обществах родство определялось по материнской линии, и женщины как

жрицы и предводительницы клана играли ведущую роль во всех аспектах жизни,

почти нет указаний на то, что положение мужчины в этой общественной системе

было сколько-нибудь сопоставлено с угнетенным и подчиненным положением

женщины в системе с мужским господством, которая пришла на смену

матриархату.

Раскопки Чатал-Хююка, где археологи поставили своей задачей

систематическую реконструкцию жизни города, позволили Меллаарту сделать

вывод о том, что хотя различные размеры зданий, атрибуты захоронений

предполагают некоторое социальное неравенство, 'оно никогда не было

вопиющим'. Дома по большей части имеют стандартную квадратную планировку и

занимают площадь около 25 кв. м. Даже святилище в плане почти не отличаются

от жилищ, не превосходя их и по размерам. Они в большом количестве

разбросаны среди домов - еще одно свидетельство того, что общественное

устройство, религия основывались на принципах общинности, а не

централизации, иерархии.

К тем же выводам приводит анализ Чатал-хююкских погребальных обрядов. В

отличие от более поздних могил индоевропейских вождей, ясно

свидетельствующих о пирамидальной общественной структуре, на вершине которой

стоял грозный правитель, захоронения Чатал-Хююка не указывают на разительное

общественное неравенство.

Что касается отношений мужчин и женщин, то действительно, как отмечает

Меллаарт, святое семейство в Чатал-Хююке представлено 'в порядке важности:

мать, дочь, сын и отец' и оно, возможно, отражало порядок в семьях горожан,

которые, очевидно, были матрилинейными и матрилокальными. Верно и то, что в

Чатал-Хююке и других неолитических обществах антропоморфные изображения

Богини и юной Девы, зрелой Матери и старой Бабушки или Прародительницы,

восходящие к изначальной Создательнице, являются, как позднее отметил

греческий философ Пифагор, проекциями различных стадий жизни женщины. На

матрилинейную и матрилокальную социальную организацию указывает и то, что в

Чатал-Хююке женское ложе всегда располагалось одинаково - в восточной части

жилища. Кровать мужчины не имеет постоянного места, к тому же она меньше.

Все это свидетельствует о превосходстве женщины в религии и жизни,

однако нет никаких указаний на вопиющее неравенство между женщинами и

мужчинами. Нет и признаков угнетения, подавления мужчин.

В отличие от 'мужских' религий нашего времени, когда за небольшим

исключением только мужчины могли войти в религиозную иерархию, у древних

были и жрицы, и жрецы. Например, Меллаарт отмечает, что в Чатал-Хююке обряды

поклонения Богине совершали в основном жрицы, но участвовали и жрецы. Он

сообщает, что в захоронениях в святилищах были найдены обсидиановые

зеркальца и прекрасные костяные застежки-пряжки. Первые попадались только