Сатпрем

Шри Ауробиндо. Человеческий цикл (Часть 1)

приносить

себя в жертву на общественный алтарь. Ибо общество есть лишь еще более

масштабное соревновательное и кооперативное эго, более сложный организм,

который поглощает и индивида, и семью, и использует их для коллективного

удовлетворения своих витальных потребностей, притязаний, интересов, для

своего усиления, благополучия, наслаждения. Индивид и семья соглашаются на

эту эксплуатацию по той же самой причине, которая побуждает индивида

взваливать на себя ярмо семейной жизни: ибо они находят возможность своей

реализации в этой более широкой витальной жизни и инстинктивно ощущают в ней

собственную возросшую значимость, безопасность и удовлетворение. Общество -

в еще большей степени, чем семья - является в сущности экономическим по

своим целям и по самой своей природе. Этим объясняется преимущественно

экономический и материалистический характер современных идей социализма: они

представляют собой буйное рационалистическое цветение этого инстинкта

коллективной жизни. Но поскольку общество представляет собой одну

соревновательную единицу среди множества себе подобных и поскольку

изначально его отношения с другими обществами всегда являются скрыто

враждебными и даже в лучшем случае соревновательными, а не кооперативными, и

должны строиться с учетом этого обстоятельства, социальная жизнь

дополнительно приобретает неизбежно политический характер, который какое-то

время даже преобладает над экономическим, в результате чего мы получаем

нацию, или Государство. Если мы должным образом оценим эти основные

особенности и мотивы коллективного существования, то найдем вполне

естественным, что коллективная и кооперативная идея общества на пределе

своего развития должна была вылиться в сильную, зачастую чудовищную

гипертрофию виталистического, экономического и политического идеала жизни,

общества и цивилизации.

Как же относятся к этому витальному инстинкту и его грандиозной

современной деятельности высшие части человеческой природы, те более тонкие

силы в человеке, которые более явно направлены на развитие его божественной

природы? Очевидно, первым их побуждением должно быть обуздание этого

инстинкта, подчинение его себе и стремление преобразовать всю эту грубую

жизнь по своему образу и подобию; но когда они обнаруживают, что здесь

действует отдельная сила, не уступающая в постоянстве и упорстве им самим,

которая ищет удовлетворения per se1 и воспринимает их влияние до некоторой

степени, но не в полной мере и на самом деле неохотно, частично,

неудовлетворительно - что тогда? Мы часто видим, что этика и особенно

религия, оказываясь в постоянном конфликте с витальными инстинктами,

динамической жизненной силой в человеке, занимают почти полностью враждебную

позицию по отношению к ним и стремятся опорочить их в теории и подавить на

практике. Витальному инстинкту материального процветания и благополучия они

противополагают идеал холодной и суровой нищеты; витальному инстинкту

наслаждения - идеал не только самоотречения, но и абсолютного умерщвления

плоти; витальному инстинкту здоровья и бодрости - аскетическое презрение,

отвращение и пренебрежение к телу; витальному инстинкту постоянного действия

и созидания - идеал покоя и бездействия, пассивности, созерцательности;

витальному инстинкту силы, роста, власти, господства, завоевания - идеал

смиренности, самоуничижения, покорности, кроткой безобидности, безропотности

в страданиях; витальному инстинкту пола, от которого зависит продолжение

человеческого рода, - идеал бесплодного целомудрия и безбрачия; социальному

и семейному инстинкту - антисоциальный идеал аскета, монаха, отшельника,

свя-того, ушедшего от мира. Начиная с дисциплины и подчинения они приходят к

совершенному умерщвлению плоти, что, иными словами, означает полное

истребление витальных инстинктов, и провозглашают саму жизнь иллюзией, от

которой душа должна освободиться, или земной юдолью, царством плоти и сатаны

- таким образом соглашаясь с утверждением непросвещенной и неразвитой жизни,

что она не является, ей не суждено было быть и никогда не стать Царством

Божиим, высшим воплощением Духа.

Вплоть до известного предела это противодействие витальному инстинкту

приносит определенную пользу и даже легко может - через тапасью, по закону