Сатпрем

Шри Ауробиндо. Человеческий цикл (Часть 1)

супрарационального и духовного существа. Этим занималась духовная

философия на Востоке и - куда более примитивным и несовершенным образом -

теология на Западе, и труд их приобретает великое значение в моменты,

подобные настоящему, когда интеллект человечества после долгих блужданий

вновь обращается к поиску Божественного. Здесь неизбежно вступают в силу

методы, свойственные интеллекту: логическое рассуждение, выведение

умозаключений из фактов, данных рациональным опытом, поиск аналогий на

основании нашего знания видимой реальности, даже обращение к истинам

естественных наук - т. е. все те операции, к которым прибегает

интеллектуальный ум в своей обычной деятельности. Но это слабейшая часть

духовной философии. Она убеждает рациональный ум только там, где интеллект

уже предрасположен к вере, и даже если убеждает, то все равно не дает

истинного знания. Разум заслуживает наибольшего доверия, когда он

соглашается принимать глубокие истины и опыт духовного существа и духовной

жизни такими, какими они ему даются, и облекать их в такую форму, приводить

в такой порядок, выражать на таком языке, чтобы они стали максимально

доступны или наименее непонятны для логического ума. Но и тогда доверие к

нему не может быть полным, ибо он склонен превращать порядок в жесткую

интеллектуальную систему и выдавать форму за сущность. И даже в лучшем

случае ему приходится говорить не на подлинном языке супрарациональной

истины, но прибегать к неадекватному переводу с него, а поскольку и такой

язык тоже не привычен для рационального интеллекта, средний человеческий ум

часто не понимает его или понимает неправильно. Из своего опыта ищущий в

духе прекрасно знает, что даже самое возвышенное философствование не может

дать истинного внутреннего знания, не является духовным светом, не открывает

врат духовного опыта. Все, что может сделать философия, - это обратиться к

сознанию человека через его интеллект и сказать: 'Я попыталась дать тебе

истину, облеченную в форму и приведенную в систему, которые сделают ее

понятной и доступной для тебя; если я убедила или увлекла твой

интеллектуальный разум, то теперь ты можешь искать истинное знание, но

искать его ты должен иными средствами, которых у меня нет'.

Но есть другой уровень религиозной жизни, на котором разум, похоже,

обладает большей свободой действий и облечен правом играть более

значительную роль. Ибо наряду с жизнью супрарациональной, в которой

полностью реализуется религиозное устремление человека, существует и

инфрарациональная жизнь инстинктов, импульсов, ощущений, примитивных эмоций,

витальной деятельности, в которой берет начало всякое человеческое

намерение. Все они тоже ощущают прикосновение религиозного чувства,

разделяют его потребности и опыт и стремятся к его удовлетворению. В религии

происходит удовлетворение и религиозных потребностей инфрарационального:

религия в общепринятом смысле этого слова сосредоточена главным образом на

этом, а порой кажется - исключительно на этом; ибо в мутном и бурном потоке

инфрарационального духовный опыт высочайшей пробы, за исключением редких его

проблесков, разглядеть невозможно. Много скверны, невежества, суеверия,

всяких сомнительных элементов возникает в результате этого соприкосновения и

слияния нашей низшей, невежественной природы с высочайшими духовными

переживаниями нашего существа. Здесь, по-видимому, разум имеет законное

право действовать; здесь он, конечно, может вмешиваться с целью озарять,

очищать, рационально обосновывать игру инстинктов и импульсов. Казалось бы,

религиозная реформация - движение к 'чистой' и рациональной религиии,

которая сменила бы религию преимущественно инфрарациональную и нечистую, -

должна знаменовать явный прогресс в религиозном развитии человечества. До

некоторой степени это справедливо, но с большими оговорками - учитывая

особую природу религиозного существа и его всеохватное стремление к

супрарациональному; да и не может рациональный ум сделать здесь что-нибудь,

имеющее высокое позитивное значение.

Религиозные формы и системы ослабевают, разлагаются и подлежат

уничтожению, в противном случае они в значительной мере утрачивают свой