Сатпрем

Шри Ауробиндо. Человеческий цикл (Часть 1)

разума и широкой интеллектуальной любознательности, в деятельность

развитого эстетического существа и просвещенной воли, которая формирует

характер, высокие этические идеалы и широкое поле человеческой деятельности;

руководствоваться не понятиями низшего или среднего менталитета, но истиной,

красотой и самоуправляемой волей - вот идеал подлинной культуры и первое

приближение к совершенному человечеству.

Так методом исключения мы пришли к ясной идее и окончательному

определению культуры. Но и на этом высшем уровне ментальной жизни мы

по-прежнему остаемся в плену старого узкого видения и неверного понимания.

Мы видим, что в прошлом между культурой и поведением, похоже, часто возникал

конфликт; тем не менее, согласно нашему определению, поведение - это тоже

часть культурной жизни, а стремление к этическому идеалу - одно из главных

устремлений культурного человека. В основе противопоставления, выделяющего,

с одной стороны, стремление к идеям, познанию и красоте, которое называется

культурой, а с другой - работу над характером и поведением, которая

называется моральной жизнью, очевидно, лежит неполное представление о

человеческих возможностях и совершенствовании. И это противопоставление не

только существует, но и выражает естественную сильную тенденцию

человеческого ума и, следовательно, должно отражать некое реальное и

существенное противоречие между составными частями нашего существа. Именно в

этом смысле Арнольд противопоставил иудейству эллинизм. Ум еврейского

народа, который дал нам суровую этическую религию Ветхого Завета -

примитивную, конвенциональную и достаточно варварскую в Моисеевых законах,

но поднимающуюся к неоспоримым высотам нравственного величия в добавленных

позднее книгах пророков и наконец превзошедшую себя и распустившуюся

чудесным цветком духовности в иудейском христианстве1 - был всецело поглощен

земной и этической праведностью и обещанными наградами за верное почитание

Бога и правильное поведение, но не знал науки и философии, пренебрегал

знанием и был равнодушен к красоте. Эллинский ум не столь исключительно, но

все же в большой мере определялся любовью к игре разума ради нее самой, но

еще сильнее - высоким чувством красоты, тонкой эстетичес-кой

восприимчивостью и поклонением прекрасному в любой сфере деятельности, в

любом творении, в мысли, искусстве, жизни, религии. И настолько сильным было

это чувство, что не только поведение, но и мораль эллинский ум рассматривал

в значительной степени с точки зрения господствующей идеи красоты; он

инстинктивно понимал добро главным образом как гармоничное и прекрасное. В

самой философии ему удалось прийти к концепции Божественного как Красоты -

т.е. к истине, мимо которой очень легко проходит метафизик, обедняя тем

самым свою мысль. Но все же, сколь бы разительным ни было это исходное

исторически сложившееся противопоставление и сколь бы значительными ни были

его последствия для европейской культуры, мы не должны останавливаться

только на внешних его проявлениях, если хотим понять первопричины этой

психологической полярности.

Данное противоречие возникает в силу того треугольного строения

высшего, или более тонкого менталитета, на которое нам уже довелось указать.

В нашем менталитете есть сторона воли, поведения, характера, которая создает

этического человека; и есть другая сторона - выражающая чувство прекрасного

(имеется в виду красота в широком смысле слова, а не только высокое

искусство), которая создает артистического или эстетического человека.

Поэтому может существовать такое явление, как преимущественно или даже

исключительно этическая культура; очевидно также, что может существовать

преимущественно или даже исключительно эстетическая культура. Таким образом,

сразу появляются два противоположных идеала, которые должны находиться в

естественном противоречии и смотреть друг на друга косо, с взаимным

недоверием или даже осуждением. Эстетический человек склонен смотреть с

раздражением на этический закон; он видит в нем препятствие для своей

эстетической свободы и способ подавления своего художественного чувства и

художественных способностей; по природе своей он гедонист, ибо красота и

наслаждение не отделимы друг от друга, а этический закон осуждает земные