Сатпрем

Шри Ауробиндо. Человеческий цикл (Часть 1)

возможной мощью, напряженностью и размахом. В

первую очередь он должен настойчиво стремиться к тому, чтобы жить и

обеспечить для себя место в мире - для себя и рода человеческого; во-вторых,

заняв свое место в мире, он должен овладевать, производить и наслаждаться

все больше и больше; и, наконец, охватить своим влиянием всю земную жизнь и

подчинить ее своей власти; в этом заключается и должна заключаться его

главная практическая задача. Именно это пытались выразить дарвинисты в своей

идее борьбы за существование. Но борьба ведется не просто за то, чтобы

выжить и жить, но за то, чтобы расти в силе, наслаждаться и обладать; закон

этой борьбы подразумевает и использует не только принцип и инстинкт эгоизма,

но и сопутствующий принцип и инстинкт объединения. Человеческой жизнью

движут два равно мощных импульса: один - индивидуалистического

самоутверждения, другой - кол-лективного самоутверждения; их действие

проявляется в виде борьбы, но также в виде взаимной помощи и объединенных

усилий. Жизнь использует две различные, но в конце концов сливающиеся в одну

формы деятельности, два мотива, которые кажутся противоположными, но на

самом деле всегда сосуществуют, а именно соревновательное усилие и

кооперативное усилие. Именно этот динамизм жизни предопределил всю структуру

человеческого общества, а долговечность, энергия и развитие всех обществ

зависят от продолжительности и мощи, с которой действует такой динамизм.

Когда эта жизненная энергия в обществе иссякает и эти движущие силы

утрачивают свою мощь, тогда все начинает ослабевать, закосневать и в конце

концов двигаться к распаду.

Современная европейская идея общества основана на признании главной и

господствующей роли этого витального динамизма в формировании и поддержании

общества; ибо европеец - с тех пор, как германский ум и характер подчинил

своему влиянию Западную Евро-пу, - был в основе своей практическим,

динамическим и деятельным человеком, витальным по самой сути своего мышления

и своей природы. Все остальное было прекрасным цветком его жизни и культуры;

это же было корнем и стволом его существования; и в настоящее время эта

правда о характере европейца, всегда неявно присутствовавшая, стремительно и

агрессивно всплыла на поверхность и восторжествовала над традициями

христианского благочестия и западноевропейской культуры. И все значение

великой экономической и политической цивилизации девятнадцатого века

заключалось в том, что этот витальный человек, со всеми своими мотивами,

громко заявил о себе и стал играть ведущую роль в обществе. Для

практического человека жизнь в общес-тве состоит из трех видов деятельности:

это семейная и социальная жизнь человека (социальная в смысле его обычных

отношений с окружающими, в которых он выступает и как отдельный индивид, и

как член одной семьи среди множества других семей); его экономическая

деятельность как производителя, добытчика и потребителя материальных

ценностей; и его политическая деятельность и политический статус. Для

практического человека общество в сущности есть способ организации этих трех

видов деятельности, и не более того. Образование и наука, культура, этика,

эстетика, религия занимают отведенное им место как вспомогательные средства

жизни, которые должны направлять, улучшать и украшать ее, утешать ее в

трудах, тяготах и печалях, но они не являются частью самой ее субстанции, не

числятся среди внутренне присущих ей целей. Единственной целью жизни

является сама жизнь.

Древние придерживались другой, в действительности диаметрально

противоположной точки зрения. Хотя они признавали огромную значимость

основной деятельности (в Азии главным образом общественной, в Европе -

политической), как должно признавать любое общество, поскольку именно в этом

заключается залог жизни и процветания, все же они не считали ее основной в

высшем смысле этого слова; эта деятельность была первым, но не главным делом

человека. Древние видели в земной жизни возможность для развития

рационального, этического, эстетического и духовного существа. Греки и

римляне придавали особое значение только первым трем; Азия пошла дальше,

поставила и эти три в подчиненное положение и рассматривала их как ступени