Сатпрем

Шри Ауробиндо. Человеческий цикл (Часть 1)

во всей нашей деятельности.

Ограниченность разума обнаруживается самым поразительным, самым

характерным, самым наглядным образом, когда он сталкивается с той великой

системой психологических истин и опыта, которую мы пока не рассматривали, -

с религиозным существом человека и его религиозной жизнью. На эту сферу

интеллектуальный разум взирает со смущением и недоумением иностранца,

который слышит незнакомый язык, не в силах понять ни слов, ни их смысла, ни

духа и видит повсюду уклад жизни и образ мышления и действия, абсолютно

чуждые его опыту. Он может попытаться выучить этот язык и понять эту

странную и чуждую ему жизнь; но это потребует от него неимоверных трудов и

усилий, и он не добьется успеха, пока не забудет все, что знал раньше, и не

станет единым по духу и по природе своей с уроженцами этой небесной империи.

До тех же пор все его старания понять и перевести их речь на собственный

язык соответственно собственным концепциям будут приводить в худшем случае к

полнейшему непониманию и искажению смысла. Для людей духовного опыта все

попытки позитивного критического разума проанализировать явления религиозной

жизни подобны лепету младенца, который старается облечь жизнь взрослых в

форму своих привычных представлений о мире, или вопиющему невежеству

несведущего ума, который считает уместным снисходительно или враждебно

критиковать труды глубокого мыслителя или великого ученого. Даже в лучшем

случае эти тщетные усилия разума помогут выявить и объяснить только внешнюю

сторону вещей, которые он пытается исследовать; дух ускользает от него,

глубинная суть остается вне поля его зрения, и в результате этого

значительного изъяна даже в объяснении внешней стороны вещей нет подлинной

истины и оно кажется правильным только по виду.

Лишенный помощи интеллектуальный разум, сталкиваясь с явлениями

религиозной жизни, естественным образом склонен занимать одну из двух

позиций, каждая из которых является заблуждением и свидетельствует о крайней

поверхностности и самонадеянности интел-лекта. Он либо видит в религии

просто массу суеверий, мистический вздор, мешанину из невежественных

варварских пережитков (таков был дух крайнего рационалиста, теперь, к

счастью, если еще не исчезнувший окончательно, то уже значительно

ослабленный и почти умирающий), либо он покровительствует религии, стремится

объяснить ее происхождение и избавиться от нее, прибегая к рациональным

объяснениям; либо же старается мягко или резко отвергнуть или исправить ее

суеверия, несуразности, нелепости, очистить ее и превратить в абстрактное

ничто или убедить ее очиститься собственными силами с позиций логического

интеллекта; либо он оставляет за ней право на существование, сохраняет ее,

возможно, для наставления невежественных, признает ее важность как фактора,

влияющего на формирование морали, и ее полезность Государству для

поддержания порядка среди низших слоев населения, возможно даже, пытается

изобрести эту странную химеру - рациональную религию.

В положительных своих моментах первая позиция интеллектуального разума

сыграла значительную роль в истории человеческой мысли, даже по-своему

принесла значительную пользу человеческому прогрессу (ниже нам придется

кратко указать, каким образом и почему) и, в конце концов, даже самой

религии; но присущие ей нетерпимые отрицания ложны и самонадеянны - и

сегодня это стало очевидно для человеческого ума. Здесь ошибка разума

подобна ошибке иностранца, которому все в чужеземной стране кажется нелепым

и примитивным, поскольку это расходится с его собственным образом действия и

мышления, не подходит под его мерку и не отвечает его критериям. Так крайний

рационалист задается вопросом, способен ли религиозный дух отвечать

требованиям материального ума, удовлетворять его критериям и даже давать

физическое подтверждение своим истинам - хотя сама религия по сути своей

есть открытие нематериального Духа, игра супрафизического сознания. И так же

он пытается судить о религии по своему впечатлению о внешней ее стороне -

как невежественный и неугомонный иностранец пытается судить о культуре

страны по платью и внешнему укладу жизни ее обитателей и некоторым наиболее

заметным особенностям принятой манеры поведения. То обстоятельство, что он