Сатпрем

Шри Ауробиндо, или Путешествие сознания (Часть 1)

рождаются, тогда как другие обладают вполне отчетливой

индивидуальностью; некоторые души находятся в своем первом лучезарном

самораскрытии, но им мало что известно за пределами собственной сверкающей

радости, у них нет даже отчетливой памяти о своем прошлом и они не сознают

тех миров, которые несут в себе, тогда как другие души, редкие души,

обладают широким, планетарным сознанием. Человек может быть озаренным

йогином или святым, живущим в глубинах своего существа, внутри души своей,

но при этом у него может быть незрелый ум, подавленное витальное, он может

пренебрегать телом и обращаться с ним, как с животным, и в довершение всего

у него может быть абсолютно пустое сверхсознательное. Можно достичь

'спасения', но ни в коем случае это не будет полнотой интегральной жизни.

Поэтому за раскрытием психического должно следовать то, что можно

образно назвать 'колонизацией психического', или, иными словами,

_психической интеграцией_. Слово _интеграция_ использует также и

современная психология, но только вокруг чего она собирается интегрировать?

Для интеграции нужен центр. Или она предполагает интегрировать вокруг

суматохи ментального или витального эго? С таким же успехом можно пытаться

пришвартовать лодку к хвосту угря. После того, как мы открыли внутреннее

царство психического, мы должны теперь постепенно и терпеливо завоевывать и

присоединять к нему царство внешнее; если мы хотим достичь реализации

здесь, на земле, то нам нужно объединить вокруг нового центра все виды

нашей ментальной и витальной активности и даже, как мы увидим, всю нашу

физическую природу. Лишь при этом единственном условии они будут жить

дальше: только те виды активности, которые, так сказать, будут

'психизированы', станут бессмертными вместе с психическим. Все, что

происходит вне психического, происходит по сути дела вне нас и не выходит

из пределов жизни нашего тела. Есть целые жизни, в которых никого нет. Для

того чтобы психическое могло помнить внешние события, ему необходимо

принять участие в нашей внешней деятельности; в противном случае оно

становится подобным слепому царю. И вот тогда, и только тогда, сможем мы

говорить о реинкарнации и воспоминаниях прошлых жизней - не обязательно

это будут воспоминания о ярких и славных подвигах (сколько было Наполеонов,

сколько Цезарей, если верить популярным авторам, которые писали о

реинкарнации!), но это будут воспоминания о _мгновениях души_ (%8), ибо для

психического нет ничего славного или бесславного, высокого или низкого -

покорение Эвереста для него событие отнюдь не более великое, чем обычная

прогулка к метро, если мы совершаем ее сознательно. Психическое - это слава

сама по себе.

Эти 'мгновения души' могут хранить воспоминание о физических условиях,

которые их сопровождали; мы можем помнить окружающую обстановку, место,

костюм, который в тот момент был на нас, незначительные детали, которые

становятся как бы отмеченными вечностью в тот момент, когда происходит

внутреннее откровение. Нам всем знакомы, даже в этой жизни, мгновения

какой-то чистой прозрачности или внезапного расцветания, причем через

двадцать или сорок лет мы не обнаруживаем никаких изменений на этом

моментальном снимке, все остается нетронутым - оттенок неба, маленький

камушек на дороге или карусель мелких повседневных забот, которыми был

отмечен тот день - и все так, как будто все это - вечно. И даже без 'как

будто' - это _на самом деле вечно_. Это единственные мгновения, когда мы

жили, когда из сотен часов небытия на поверхность вышло подлинное 'Я'.

Психическое может выйти на поверхность и при трагических обстоятельствах,

когда все существо собирается, концентрируется в мучительном напряжении, и

что-то рвется в нас, мы ощущаем некое присутствие где-то глубоко внутри,

которое может заставить нас сделать то, на что в нормальном состоянии мы не

способны. И это - другое лицо психического: психическое - это не только

радость и свежесть, но также и спокойная сила, как будто оно навеки - над

всеми трагедиями - неуязвимый владыка. И в этом случае также могут

неизгладимо запечатлеться в памяти все детали места происшествия. Но в

следующую жизнь переходят не столько детали, сколько суть происшествия; нас

поразят некоторые сплетения обстоятельств или тупиковые ситуации, с

которыми, кажется, мы уже когда-то встречались, их как будто окружает ореол

фатальности: то, что не было преодолено в прошлом, возвращается вновь и

вновь, каждый раз немного отличаясь по форме, но по сути являясь все тем же