Сатпрем

Шри Ауробиндо, или Путешествие сознания (Часть 1)

Йога - _это великое

искусство жизни_ (%14), - говорил Шри Ауробиндо. _Позиция аскета, который

говорит 'я ничего не хочу', и позиция мирянина, который говорит 'я хочу

того-то и того-то', - это одно и то же_, - замечает Мать. - _Один может

быть точно так же привязан к своему отречению, как другой - к своей

собственности._ На самом деле, пока мы чувствуем необходимость отрекаться

от чего бы то ни было, мы еще не готовы, мы вязнем по уши в

противоположностях. Любой человек может проделать следующие наблюдения без

всякой специальной подготовки. Во-первых, стоит нам только сказать

витальному: 'Ты должно отречься то того, отказаться от этого', как его

тотчас же охватит противоположное желание. Если оно соглашается отречься,

то можно быть уверенным, что оно ожидает, что ему будет оплачено сторицей,

и уж таково оно само по себе, что совершить большое отречение для него

ничуть не сложнее, чем отречение малое, поскольку в любом случае оно

получает свое питание, и обе стороны, как отречение, так и обладание, для

него одинаково питательны. Осознав эту простую истину, мы обнажаем

полностью весь механизм работы витального, а именно его полное безразличие

к нашим человеческим сентиментам: боль привлекает его так же, как и

радость, лишения - как и изобилие, ненависть - как любовь, муки - как

экстаз. Оно выигрывает в любом случае. Потому что и в страдании, и в

наслаждении - Сила, одна и та же Сила. Итак, мы поставлены перед тем

фактом, что все без исключения ощущения, из которых состоят фрагменты нашей

фронтальной личности, двойственны, противоречивы по своей природе. Любое

ощущение - это обратная сторона другого ощущения; в любой момент оно может

превратиться в свою 'противоположность' - утративший иллюзии филантроп (или,

точнее, витальное в филантропе, утратившее иллюзии) становится

пессимистом, рьяный проповедник удаляется в пустыню, упорный неверующий

становится фанатиком, а добродетельного человека шокируют все те вещи,

совершить которые у него не хватает смелости. Здесь мы открываем еще одну

особенность поверхностного витального: это - _неисправимый шарлатан_ (%15),

актер, бессовестный фигляр (мы даже не можем с уверенностью сказать, что

смерть нашей матери не доставит ему удовольствия). Каждый раз, когда у нас

исторгается крик протеста или боли (вообще, любой крик), мы можем слышать,

как внутри нас хихикает обезьяна. Это известно всем, и все же мы остаемся

такими же сентиментальными, как и прежде. И, в довершение всего, витальное

отличается своей способностью затуманивать все - это само воплощение

тумана, оно принимает силу своих ощущений за силу истины, а _высоты

заменяет дымящейся вершиной вулкана на дне пропасти_ (%16).

Совершенно очевидно следующее наблюдение, вытекающее из первого, а

именно - витальное абсолютно не способно помочь другим и даже просто

вступать в сообщение с другими за исключением тех случаев, когда эго

индивидуумов совпадают. Нет ни одной вибрации, посылаемой или, вернее,

передаваемой нами, которая не могла бы тотчас же превратиться в свою

противоположность в другом человеке; стоит нам только пожелать добра, как

автоматически пробуждается соответствующее отрицательное чувство (как будто

его принимают одновременно с первым) или соответствующее сопротивление, или

противоположная реакция - кажется, что этот процесс протекает так же

спонтанно и неизбежно, как химическая реакция. В действительности витальное

стремится не помочь, а взять. Всегда. Любым возможным способом. Все наши

чувства и ощущения запятнаны 'хватанием'. Чувство грусти при измене друга,

например, - да и любая печаль - это верный признак вовлеченности нашего

эго, потому что если бы мы по-настоящему любили людей ради них самих, а не

ради себя, то мы любили бы их при любых обстоятельствах - даже если бы они

стали врагами; во всех случаях мы радовались бы тому, что они существуют.

Наши скорби и страдания на самом деле - это всегда признак смешения, а

потому они ложны. Истинна одна только радость. Потому что истинно только то

'Я' внутри нас, которое охватывает все существования и все возможные

противоположности существования. Когда все находится внутри, тогда все

является радостью, потому что нигде уже нет пробелов.

'А как же Сердце (с большой буквы)?' - протестуем мы. Но разве сердце не

является местом самой большой неразберихи и смешения? Да и оно быстро

утомляется. И в этом состоит наше третье наблюдение: наша способность

радоваться - мала, наша способность страдать - также мала, мы быстро