Джек Керуак

Бродяги Драхмы

пролила

на мой рюкзак какое-то детское питание, и мне пришлось сердито вытирать его.

Хотя вообще они были симпатичные. Проносясь Аризоной, я объяснял им кое-что

насчет буддизма, а именно насчет кармы и реинкарнации, и, кажется, всем было

интересно.

- То есть дается возможность вернуться и попробовать еще раз? -

спросила бедная маленькая мексиканка, вся перевязанная после драки в Хуаресе

прошлой ночью.

- Говорят, что так.

- Да, черт возьми, надеюсь, в следующий раз будет что-нибудь другое.

Кому следовало бы попробовать еще раз, так это нашему техасцу: ночь

напролет рассказывал он, как врезал кому-то за то-то и то-то, по его словам

выходило, что он создал уже целую призрачную армию мстителей, надвигающуюся

на Техас. Но я так понял, что в основном он гонит, и верил всем его

россказням едва наполовину, а в полночь и вовсе бросил слушать. Оказавшись в

Лос-Анджелесе в десять утра, я пошел на станцию, дешево позавтракал кофе и

пончиками в баре, сидя у стойки и болтая с барменом, который хотел знать,

зачем мне такой здоровый рюкзак, потом присел на травку и стал смотреть, как

составляются поезда.

Гордый, что и сам я работал тормозным кондуктором, я совершил ошибку:

расхаживал по станции с рюкзаком, беседовал со стрелочниками, расспрашивал,

когда следующий местный, - и тут подходит здоровенный молодой полицейский с

болтающимся в кобуре на бедре пистолетом, весь прямо как шериф из

телевизора, и, глядя стальным взглядом сквозь темные очки, велит мне

проваливать. И стоит, уперев руки в боки, наблюдая, как я удаляюсь и выхожу

на шоссе. Страшно злой, я прошел подальше по шоссе, перемахнул через забор

на станцию и какое-то время лежал в траве. Потом сел, покусывая травинку и

стараясь не высовываться. Вскоре раздался свисток к отправлению - поезд

готов: я рванул к своему поезду, перелезая через вагоны, вскочил на него в

тот самый момент, когда он трогался, и выехал из Лос-Анджелеса, лежа на

спине, с травинкой во рту, под укоризненным взглядом моего полицейского,

который стоял теперь, уперев руки в боки уже по другой причине. И почесывал

в затылке.

Местный шел до Санта-Барбары; там я сходил на пляж, искупался, развел в

песке костерок и приготовил поесть, и вернулся на станцию - до 'полночного

призрака' еще куча времени. 'Призрак' состоит в основном из платформ с

прицепами, прикрученными к ним стальным кабелем. Огромные колеса прицепов

заключены в деревянные колодки. Я всегда лежу головой к этим колодкам, так

что если произойдет крушение - прощай, Рэй. Но я решил - если судьба мне

погибнуть на 'полночном призраке', значит, судьба. Хотя, видимо, у Господа

Бога есть еще для меня дела. 'Призрак' появился точно по расписанию; я

забрался на платформу, под прицеп, расстелил спальник, снял башмаки и

положил в головах, под скатанную в подушку куртку, вздохнул, расслабился.

Бум, поехали. Теперь я понял, почему бродяги называют его 'полночным

призраком': измотанный, я, против всех ожиданий, моментально уснул и

проснулся только от яркого света фонарей станционной конторы в

Сан-Луис-Обиспо, ситуация очень опасная, поезд остановился совершенно не

там, где надо. Но ни души не было возле конторы, глухая ночь, и только я

пробудился от глубокого сна без сновидений, тут же впереди раздался свисток,

и мы тронулись, действительно как призраки. После этого я уже не просыпался

до утра, до самого Сан-Франциско. Оставался один доллар; Гари

href='dharma.html#prim'>* ждал меня в хижине. Вот и все путешествие,

молниеносное, как сон, вот я и вернулся.

24

Если у бродяг Дхармы будут когда-нибудь братья в Америке, которые будут

жить в миру, нормальной домашней жизнью, с женой и детьми, - эти братья

будут такими, как Шон Монахан.

Шон, молодой плотник, жил в старом деревянном доме на отшибе от

столпившихся коттеджей Корте-Мадера, ездил на допотопном драндулете,

собственноручно пристроил к дому заднюю веранду под детскую для будущих

детей и выбрал себе жену, полностью разделявшую его взгляды на то, как

безбедно прожить в Америке без особых доходов. Шон любил брать отгулы просто

так, для того, чтобы подняться на холм в хижину, принадлежащую к арендуемой

им собственности, и там целый день медитировать, изучать буддистские сутры,