Джек Керуак

Бродяги Драхмы

бы, то есть

его бытие зависит от тебя! Понимаешь? Сам по себе он ни-что, это чисто

ментальная штука и существует только в твоем восприятии. Иначе говоря,

пустая и бодрствующая вещь.

- Если даже и так, мне-то что. - Полон энтузиазма, вернулся я ночью в

лес и думал: 'Что это значит, если я нахожусь в этой бесконечной вселенной и

думаю, что я человек, сидящий под звездами на лужайке земли, на самом же

деле - пустой и бодрствующий в пустоте и бодрствовании Всего? Это значит,

что я пуст и бодрствую, что я знаю, что пуст и бодрствую, и неотличим от

всего остального. Иными словами, это значит, что я слился со всем остальным.

Значит, я стал Буддой'. Я действительно чувствовал это, верил в это и

ликовал, предвкушая, как по приезде в Калифорнию все расскажу Джефи. 'Он-то,

по крайней мере, выслушает'. Я глубоко сочувствовал деревьям, ибо мы с ними

были одно; я гладил собак, которые никогда со мной не спорили. Все собаки

любят Бога. Они умнее хозяев. Собакам я тоже поведал свою истину, и они

настораживали уши и лизали меня в лицо. Св. Раймонд Собачий, вот кем,

наверное, был я в тот год.

Иногда, сидя в лесу, я просто смотрел на предметы как они есть,

стараясь все же постичь тайну бытия. Я смотрел на священные желтые длинные

клонящиеся злаки вокруг моей соломенной подстилки, Трона Чистоты Татхагаты,

они кивали друг дружке, волосато перешептываясь под диктовку ветра: 'та...

та... та...', тесные кучки сплетников и отдельные отщепенцы, здоровые,

больные, полумертвые и падающие, целое живое травяное сообщество, то звонит

под ветром, словно в колокола, то взволнованно встрепенется, все из желтого

вещества, торчащего из земли, и я думал: Вот оно. 'Ну-ка, ну-ка,' - говорил

я им, и они разворачивались по ветру, мотая умными усиками, пытаясь выразить

идею смятения, заложенную в цветущем воображении влажной земли, породившей

карму корня и стебля... Было отчего-то страшно. Я засыпал, и мне снились

слова: 'С этим учением земля подошла к концу', снилась мать, медленно,

торжественно кивающая головой, глаза закрыты. Что мне до утомительных обид и

скучных неправд этого мира, человеческие кости - лишь тщетные, бесполезные

линии, вся вселенная - пустая звездная пыль... 'Я бхикку Пустая Крыса!' -

снилось мне.

Что мне до вяканья повсюду блуждающей маленькой самости? У меня тут

выброшенность, выключенность, ничегонепроисходимость, вылет, полет, улет,

конец приема, обрыв связи, порванная цепь, нир - звено - вана - звень!

'Пыль моих мыслей собралась в шар в сем безвременье одиночества,' -

думал я и улыбался, ибо наконец отовсюду сиял для меня ослепительно-белый

свет.

Теплый ветер беседовал с соснами той ночью, когда на меня снизошло то,

что называется 'Самапатти', в переводе с санскрита - трансцендентальное

посещение. Мозг мой отчасти дремал, но физически я полностью бодрствовал,

сидя под деревом с прямой спиною, когда внезапно увидел цветы, розово-алые

миры цветочных стен, среди неслышного 'Шшш' безмолвных лесов (достичь

нирваны - все равно что найти тишину), и древнее видение посетило меня, это

был Дипанкара Будда, Будда, никогда не произносивший ни слова, Дипанкара -

громадная снежная пирамида с кустистыми черными бровями, как у Джона

Л.Льюиса, и ужасным взглядом, и все это на древнем заснеженном поле ('Новое

поле!' - как восклицала черная проповедница), так что волосы зашевелились на

моей голове. Помню странный магический последний крик, разбуженный во мне

тем видением: 'Колиалколор!' Видение было свободно от какого бы то ни было

ощущения меня: чистая безындивидуальность, бурная деятельность дикого эфира,

без каких-либо ложных обоснований... свободная от усилий, свободная от

ошибок. 'Все правильно, - думал я. - Форма есть пустота, и пустота есть

форма, и мы здесь навсегда в той или иной форме, которая пуста. Мертвые

знают этот глубокий неслышный шорох Чистой Страны Бодрствования'.

Мне хотелось кричать над лесами и крышами Северной Каролины,

провозглашая свою простую и великую истину. Потом я сказал: 'Рюкзак у меня

собран, весна на дворе, пора отправляться на юго-запад, где сухие, длинные

пустынные земли Техаса и Чиуауа, развеселые улицы ночного Мехико, музыка

льется из открытых дверей, девчонки, вино, трава, сумасшедшие шляпы, вива!

Не все ли равно? Как муравьи от нечего делать роют целыми днями, так и я от