Доннер Флоринда

Шабоно

Но ведь здесь нет Милагроса.

- Он пришел сегодня утром.

- Сегодня утром! - повторила я, не веря своим ушам.

Лежащий в гамаке Этевы юноша взглянул на меня,

широко раскрыв глаза, и закрыл их снова. Проснулась Тешома

и захныкала. Я попыталась успокоить ее, сунув в рот

выпавшую на землю табачную жвачку. Выплюнув ее, она

заревела еще громче. Я отдала девочку Тутеми, которая ста-

ла ее укачивать, пока ребенок не успокоился. Почему

Милагрос не дал мне знать, что вернулся, думала я со зло-

стью и обидой. От жалости к себе на глаза у меня навер-

нулись слезы. 1

- Смотри, вот он идет, - сказала Тутеми, указывая

на вход в шабоно.

В сопровождении группы мужчин, женщин и детей

Милагрос подошел прямо к хижине Арасуве. Его глаза и

рот были обведены красными и черными линиями. Я не

сводила завороженного взгляда с повязанного у него на го-

лове черного обезьяньего хвоста, с которого свисали разноц-

ветные перья попугая. Такие же перья украшали меховые

повязки на его предплечьях. Вместо праздничного пояса из

хлопковой пряжи на нем была ярко-красная набедренная

повязка.

Необъяснимая тревога охватила меня, когда он подо-

шел к моему гамаку. При виде его сурового, напряженного

лица сердце у меня заколотилось от страха.

- Принеси свой калабаш, - сказал он по-испански и,

отвернувшись, направился к корыту с банановым супом.

Не обращая на меня ни малейшего внимания, все

двинулись на поляну вслед за Милагросом. Я молча достала

корзину, поставила ее перед собой на землю и вытащила

все свои пожитки. На самом дне, завернутый в рюкзак,

лежал гладкий, цвета охры калабаш с пеплом Анхелики.

Я часто задумывалась, что мне с ним делать. Ритими,

перебирая мои вещи, никогда не трогала рюкзака.

В моих застывших, похолодевших руках сосуд словно

потяжелел. А каким легким он был, когда я несла его через

лес подвешенным к поясу.

- Высыпь все это в корыто, - сказал Милагрос. Это

он тоже сказал по-испански.

- Там же суп, - тупо сказала я. Голос мой дрожал, а

руки так ослабели, что мне показалось, я не смогу вы-

тащить смоляную затычку.

- Высыпай, - повторил Милагрос, тихонько под-

талкивая мою руку.

Я неловко присела и медленно высыпала горелые, мел-

ко истолченные кости в суп, не сводя завороженного взгля-

да с темного холмика, выросшего на густой желтой повер-

хности. Запах был тошнотворный. Пепел так и остался

наверху. Туда же Милагрос высыпал содержимое своего со-

суда. Женщины завели причитания и плач. Может быть,

мне тоже полагается заплакать, подумала я. Но я знала,

что несмотря на все старания, не выжму из себя ни

слезинки.

Вздрогнув от громкого треска, я выпрямилась. Ручкой

мачете Милагрос расколол оба калабаша на половинки. По-

том он хорошенько размешал прах в супе, так что желтая

масса сделалась грязно-серой.

У меня на глазах он поднес половинку калабаша с су-

пом ко рту и опорожнил ее одним долгим глотком. Утерев

подбородок тыльной стороной ладони, он снова наполнил

ковшик и передал его мне.

Я в ужасе взглянула на окружавшие меня лица; они с

напряженным вниманием следили за каждым моим

движением и жестом, в их глазах не оставалось ничего че-

ловеческого. Женщины прекратили плач. Я слышала бе-

шеный стук собственного сердца. Часто сглатывая в попыт-

ках избавиться от сухости в горле, я протянула дрожащую

руку. Затем крепко зажмурилась и одним духом прог-

лотила вязкую жидкость. К моему удивлению сладкий, с

чуть солоноватым привкусом суп легко прокатился по гор-

лу. Слабая улыбка смягчила напряженное лицо Милагроса,

когда он взял у меня пустой ковшик. А я повернулась и

пошла прочь, чувствуя, как в желудке волнами накатывает

тошнота.

Из хижины доносилась визгливая болтовня и смех.

Сисиве, сидя на земле в компании своих приятелей, пока-

зывал им один за другим мои пожитки, которые я оставила

разбросанными в беспорядке. Тошнота мигом растворилась

в приступе ярости, когда я увидела свои блокноты тлею-

щими в очаге.

Захваченные врасплох дети вначале смеялись над тем,

как я, обжигая пальцы, пыталась спасти то, что осталось от

блокнотов. Постепенно веселье на их лицах сменилось

изумлением, когда до них дошло, что я плачу.

Я выбежала из шабоно по тропе, ведущей к реке,

прижимая к груди обгорелые странички. - Я попрошу

Милагроса отвести меня обратно в миссию, - бубнила я,

размазывая слезы по лицу. Но эта мысль настолько пора-

зила меня своей абсурдностью, что я расхохоталась. Как я

предстану перед отцом Кориолано с выбритой тонзурой?