Даниил Андреев

Роза мира (часть 4)

смысле слова - продукции рабочего

класса не существует вообще; его интеллектуальная продукция

ничтожна. Рабочий класс - не венец человечества, а его

трагедия, его - memento mori, грозное напоминание о том, что

миллионы людей, потенциально ничем не отличавшихся от

остального полноценного общества, осуждены этим обществом на

духовное скопчество, на культурное вырождение, смягчаемое лишь

тем, что эти несчастные в подавляющем большинстве сами не

понимают всего ужаса своего положения. Утратившие связь с

матерью-землей и не вознагражденные за это приобщением к

мировой культуре, психически искалеченные вечной возней с

машинами, эстетически колеблющиеся от красот индустриального

пейзажа до частушки и пошлой олеографии, эти люди становятся

жертвами одуряющей скуки, как только оказываются наедине с

самими собой. Они как огня боятся тишины, ибо тишина ставит их

лицом к лицу с их душевной опустошенностью. Природа для них

мертва, философия - смертельно скучна, искусство и литература

доступны им лишь в самых сниженных своих проявлениях, религия

возбуждает в них лишь высокомерную насмешку невежд и только

наука вызывает чувство инстинктивного уважения, как нечто,

бесспорно высшее, чем они. Их отдых - карты, водка, домино,

спорт, примитивный флирт да кинематограф. И пусть не лгут,

будто я клевещу на этих людей: им слишком долго кадили

фимиамом, их растлевали потоками демагогической лести и лжи;

приходит время, когда перед ними поставят их собственные ничем

не разукрашенные портреты.

Закономерно и логично, что именно эту человеческую

формацию Доктрина возвела на пьедестал; именно из нее создаются

кадры единовластной партии; именно она возносится перед

человечеством как якобы самый ценный из человеческих слоев, как

образец, коему должны по мере сил следовать все остальные.

Смысл индустриализации - одного из главнейших мероприятий

государства в 20-х и 30-х годах нашего века - отнюдь не

исчерпывается тем, что эта мера усилила обороноспособность

страны, одновременно поднимая, хотя и черепашьими темпами, ее

материальный уровень. Смысл индустриализации еще и в том, что

она произвела насильственную ломку психологии крестьянства и

интеллигенции, заставив Россию, как выразился один иностранный

журналист, 'мыслить машинами', а в обществе распространяя тот

психологический режим, который был до этого свойственен

рабочему классу: психологический режим, при котором все

расценивается мерилом практической полезности, все чувствуют

себя винтиками в гигантской машине и считают это нормой; режим,

при котором вырождается искусство, становится государственной

проституткой литература, умирает религия, опошляется культурное

наследие и выхолащивается этика: психологический режим

бездуховности.

Культурное наследие остается единственным каналом, по

которому духовность все-таки проникает еще в сознание людей. И

не мешает припомнить, что в первые годы после Великой

революции, когда еще верили в мираж скорой революции во всем

мире, в русской культуре бушевало такое течение, которое

требовало и всю культуру прошлого сдать в архив. Один из

идеологов Доктрины, Маяковский, лишь гораздо позже пришел к

заключению, что Пушкин писал не так уж плохо; сначала же он,

как и другие, требовал, чтобы Пушкин был сброшен с корабля

современности. При этом Пушкин понимался, конечно, как некое

олицетворение классики вообще. Самый талантливый театральный

деятель той эпохи, Мейерхольд, выворачивая классиков наизнанку,

культивировал тот урбанистический, конструктивистский,

оголенно-схематический стиль, который приводит на память стиль

массовых действ в Друккарге. И еще поразительнее было отражение

архитектурного стиля игв конструктивным стилем тех зданий,

которые возникли среди русских городов в 20-х годах и в начале

30-х: лишенные каких бы то ни было украшений, это были

сочетания кубов, ромбов, параллелепипедов - голых

геометрических форм - при явном пренебрежении закругленной

линией. Потребовалась усиленная инвольтация из Фонгаранды,

чтобы приостановить дальнейшее выхолащивание, или лучше сказать

'игвизацию', зодчества. Впрочем, воздействие вкусов и стиля

античеловечества в архитектуре XX века сказалось далеко не в