Флоринда Доннер

Шабоно (Часть 1)

хотела, чтобы и я что-нибудь знала о ее

прошлом, за исключением нескольких рассказов о ее жизни в миссии.

Утолив голод, мы растянулись в гамаках; наши с Анхеликой гамаки висели

поближе к огню. Вскоре она уснула, подобрав ноги под платье. В воздухе

потянуло прохладой, и я предложила взятое с собой тонкое одеяло Милагросу,

которое тот охотно принял.

Светляки огненными точками освещали густую тьму.

Ночь звенела криками сверчков и кваканьем лягушек. Я не могла заснуть;

усталость и нервное напряжение не давали мне расслабиться. По ручным часам с

подсветкой я следила, как медленно крадется время, и вслушивалась в звуки

джунглей, которые уже не в состоянии была различать. Какие-то существа

рычали, свистели, крякали и выли. Под моим гамаком прокрадывались тени --

так же беззвучно, как само время.

Пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь тьму, я села в гамаке и часто

замигала, не соображая, то ли я сплю, то ли бодрствую. За колючим

кустарником бросились врассыпную обезьяны со светящимися в темноте глазами.

Какие-то звери с оскаленными мордами уставились на меня с нависающих ветвей,

а гигантские пауки на тонких, как волосинки, ногах ткали у меня на глазах

свою серебристую паутину.

Чем больше я смотрела, тем сильнее меня охватывал страх. А когда моему

взору предстала нагая фигура, целящаяся из натянутого лука в черноту неба,

по спине у меня покатились калачи холодного пота. Явственно услышав

характерный свист летящей стрелы, я прикрыла рот рукой, чтобы не закричать

от ужаса.

-- Не надо бояться ночи, -- сказал Милагрос, коснувшись ладонью моего

лица. Это была крепкая мозолистая ладонь; она пахла землей и корнями. Он

подвесил свой гамак над моим, так что сквозь полоски луба я чувствовала

тепло его тела. Он тихонько повел разговор на своем родном языке; потекла

длинная вереница ритмичных, монотонных слов, заглушившая все прочие лесные

звуки.

Мною постепенно овладело ощущение покоя, и глаза начали смыкаться.

Когда я проснулась, гамак Милагроса уже не висел над моим. Ночные

звуки, теперь еле слышные, все еще таились где-то среди окутанных туманом

пальм, бамбука, безымянных лиан и растений-паразитов. Небо еще было

бесцветным; оно лишь слегка посветлело, предвещая погожий день.

Присев над костром, Анхелика подкладывала хворост и раздувала тлеющие

угли, возрождая их к новой жизни.

Улыбнувшись, она жестом подозвала меня. -- Я слышала тебя во сне, --

сказала она. -- Тебе было страшно? -- Ночью лес совсем другой, -- ответила я

чуть смущенно. -- Должно быть, я слишком устала.

Кивнув, она сказала: -- Посмотри на свет. Видишь, как он отражается с

листка на листок, пока не спустится на землю к спящим теням. Вот так рассвет

усыпляет ночных духов. -- Анхелика погладила лежащие на земле листья. --

Днем тени спят. А по ночам они пляшут во мраке.

Не зная, что ответить, я глуповато улыбнулась.-- А куда ушел Милагрос?

-- спросила я немного погодя.

Анхелика не ответила; она поднялась во весь рост и огляделась. -- Не

бойся джунглей, -- сказала она и, подняв руки над головой, заплясала мелкими

подпрыгивающими шажками и стала подпевать низким монотонным голосом,

неожиданно сорвавшимся на высокий фальцет. -- Пляши вместе с ночными тенями

и засыпай с легким сердцем. Если позволишь теням запугать себя, они тебя

погубят. -- Голос ее стих до бормотания и, повернувшись ко мне спиной, она

неторопливо пошла к реке.

Вода, в которую я нагишом плюхнулась посреди ручья, оказалась

прохладной; в тихих заводях отражался первый утренний свет. Я смотрела, как

Анхелика собирает хворост, каждую веточку, как ребенка, укладывая на сгиб

локтя.

Должно быть, она крепче, чем выглядит, подумала я, споласкивая

намыленные шампунем волосы. Но тогда, возможно, она вовсе не так стара, как

показалось на первый взгляд. Отец Кориолано говорил мне, что к тридцати

годам индейские женщины нередко уже бабушки. Доживших до сорока считают

старухами.

Я выстирала бывшую на мне одежду, напялила ее на шест поближе к костру

и надела длинную майку, доходившую мне почти до колен. В ней было удобнее,

чем в облегающих джинсах.

-- Ты хорошо пахнешь, -- сказала Анхелика, пробежав пальцами по моим

мокрым волосам. -- Это из бутылочки? Я кивнула. -- Хочешь, я и тебе вымою

волосы? С минуту поколебавшись, она быстро сняла платье.