Флоринда Доннер

Шабоно (Часть 1)

стороны Ритими, Тутеми и детей Итикотери, мне все же стало довольно неуютно

под ощупывающими прикосновениями многих рук. -- Что они делают? -- спросила

я, указав на группу мужчин, сидящих на корточках перед соседней хижиной.

-- Они приготавливают листья ассаи для танца, -- ответила женщина,

положившая мне на колени ребенка. -- Ты хочешь на это посмотреть? -- Да, --

живо сказала я, желая отвлечь от себя их внимание.

-- А Ритими должна сопровождать тебя, куда бы ты ни пошла? -- спросила

женщина, когда Ритими вслед за мной поднялась из гамака.

-- Да, -- сказала я. -- Если бы не она, я не пришла бы в гости к вам в

шабоно. Ритими заботится обо мне с тех пор, как я пришла в лес.

Ритими одарила меня лучезарным взглядом, а я пожалела, что не сказала

ей чего-нибудь в этом роде раньше. До самого нашего ухода ни одна из женщин

Мокототери больше не оспаривала право собственности Ритими на меня.

А возле хижины мужчины расщепляли острыми палочками еще не

развернувшиеся бледно-желтые листья молодой пальмы ассаи. Завидев нас, один

из мужчин поднялся во весь рост. Вынув изо рта жвачку, он утер ладонью

капающую с подбородка слюну и приложил пальмовый лист к моей голове.

Улыбаясь, он показал на тонкие золотистые прожилки, едва заметные в свете

заходящего солнца. Он потрогал мои волосы, сунул жвачку обратно в рот и, ни

слова не говоря, продолжил свое занятие.

С наступлением темноты на деревенской площади разожгли костры.

Выстроившиеся с оружием в руках вокруг костров, мужчины Итикотери были

встречены хозяевами бурей приветственных криков. Пара за парой Итикотери

протанцевали вокруг поляны, замедляя темп перед каждой хижиной, чтобы все

могли налюбоваться их праздничным облачением и танцевальными па.

В последней паре танцевали Этева и Ирамамове. При виде их идеально

согласованных движений зрители взревели от восторга. Они не танцевали по

кругу вдоль хижин, а оставались вблизи костров, кружа и вращаясь с

нарастающей скоростью в ритме вспышек пламени. Резко остановившись, Этева и

Ирамамове взяли наизготовку луки и нацелили стрелы на мужчин Мокототери,

стоящих перед хижинами. Затем, громко расхохотавшись, оба возобновили танец

под неистовые восхищенные вопли зрителей.

Хозяева пригласили мужчин Итикотери отдохнуть в своих гамаках. Пока

подавалось угощение, на поляну ворвалась группа мужчин Мокототери. -- Хаии,

хаиии, хаииии, -- выкрикивали они, ритмично двигаясь под стук луков о стрелы

и со свистом размахивая пальмовыми листьями.

Я с трудом различала фигуры танцоров. Временами они, казалось,

сливались в единое целое, временами распадались. Из колыхания пальмовых

листьев выныривали в пляске то руки, то ноги. Черные, похожие вдали от света

костров на огромных крылатых птиц силуэты превращались в горящие медью

фигуры не то людей, не то птиц, когда их блестящие тела высвечивались в

пламени.

-- Мы хотим танцевать с вашими женщинами, -- потребовали Мокототери. И

не услышав ответа от Итикотери, стали над ними насмехаться: -- Да вы их

просто ревнуете.

Почему бы не позволить потанцевать вашим бедным женщинам? Вы что,

забыли, что у вас на празднике мы разрешали вам танцевать с нашими

женщинами? -- Кто хочет танцевать с Мокототери, пусть танцует! -- прокричал

Ирамамове и предупредил мужчин: -- Но вы не станете заставлять наших женщин

танцевать, если они не захотят.

-- Хаии, хаиии, хаииии. -- исступленно завопили мужчины, приглашая в

пляску и своих женщин, и женщин Итикотери.

-- А ты разве не хочешь потанцевать? -- спросила я Ритими. --И я с

тобой пойду.

-- Нет уж. Я не хочу потерять тебя в толпе, -- ответила она. -- Я не

хочу, чтобы кто-нибудь ударил тебя по голове.

-- Но это же было случайно. К тому же Мокототери не пляшут с горящими

головнями, -- сказала я. -- Что плохого они могут сделать пальмовыми

листьями? Ритими пожала плечами. -- Мой отец сказал, что Мокототери верить

нельзя.

-- Я думала, что к себе на праздник приглашают только друзей.

-- Врагов тоже, -- посмеиваясь, заметила Ритими. -- Праздники -- это

удобный случай выведать, что у людей на уме.

-- А Мокототери очень радушны, -- сказала я. -- Они нас так хорошо

накормили.

-- Они хорошо нас накормили, потому что не хотят, чтобы их называли