Флоринда Доннер

Шабоно (Часть 1)

согласно обычаям ее народа,

нельзя было произносить вслух.

Стоило ей заговорить о прошлом, как ее голос обретал непривычное для

моих ушей звучание. Она начинала гнусавить и часто переходила с испанского

языка на родной, путая место и время событий. Нередко она останавливалась

посреди фразы; лишь несколько часов спустя, а то и на другой день она

возобновляла разговор с того самого места, на котором остановилась, словно

беседа в такой манере была самым обычным делом на свете.

-- Я отведу тебя к моему народу, -- сказала Анхелика как-то после

полудня, взглянув на меня с мимолетной улыбкой. Я почувствовала, что она

готова сказать больше, и подумала, не знает ли она, что отец Кориолано

договорился с мистером Бартом, чтобы тот взял меня с собой в ближайшую

деревню Макиритаре.

Мистер Барт был американским старателем, который больше двадцати лет

провел в венесуэльских джунглях. Он жил ниже по течению с женой-индеанкой и

по вечерам частенько по собственной инициативе захаживал в миссию на ужин.

Хотя желания возвращаться в Штаты у него не было, он с огромным

удовольствием слушал рассказы о них.

-- Я отведу тебя к моему народу, -- повторила Анхелика. -- Туда много

дней пути. Милагрос поведет нас через джунгли.

-- Кто такой Милагрос? -- Индеец, как и я. Он хорошо говорит

по-испански. -- Анхелика с явным ликованием потерла руки. -- Он должен был

быть проводником у твоих друзей, но решил остаться.

Теперь я знаю, почему.

В голосе Анхелики была странная глубина; глаза ее блестели, и снова,

как в день приезда, мне показалось, что она немного не в себе.

-- Он с самого начала знал, что понадобится нам как проводник,--

сказала старуха.

Веки ее опустились, словно у нее не осталось больше сил поднять их.

Внезапно, будто испугавшись что уснет, она широко раскрыла глаза.

-- И неважно, что ты мне сейчас скажешь. Я знаю, что ты пойдешь со

мной.

Эту ночь я лежала в гамаке, не в силах заснуть. По дыханию Анхелики я

знала, что она спит. А я молилась, чтоб она не забыла о своем предложении

взять меня с собой в джунгли. В голове у меня вертелись слова доньи

Мерседес: 'К тому времени, как ты вернешься, твои записи тебе уже не

понадобятся'. Может, у индейцев я проведу кое-какую полевую работу. При этой

мысли мне стало весело.

Магнитофона я с собой не взяла; не было у меня ни бумаги, ни карандашей

-- только маленький блокнот и шариковая ручка. Я привезла фотоаппарат, но к

нему было лишь три кассеты с пленкой.

Я беспокойно завертелась в гамаке. Нет, у меня не было ни малейшего

намерения отправляться в джунгли со старухой, которую я считала немного

сумасшедшей, и индейцем, которого никогда в жизни не видела. И все же в этом

переходе через джунгли был такой соблазн. Я без труда могла бы устроить себе

небольшой отпуск. Никакие сроки меня не поджимали, никто меня не ждал.

Друзьям я могла бы оставить письмо с объяснением своего внезапного решения.

Да их это и не особенно встревожит. Чем больше я об этом думала, тем

сильнее меня интриговала эта затея. Отец Кориолано, разумеется, снабдит меня

достаточным количеством бумаги и карандашей. И, возможно, донья Мерседес

была права. Старые записи о практике целительства могут оказаться ненужными,

когда -- и если, -- закралась зловещая мысль, -- я вернусь из этого

путешествия.

Я выбралась из гамака и посмотрела на спящую тщедушную старуху. Словно

почувствовав мой взгляд, ее веки затрепетали, губы зашевелились: -- Я не

умру здесь, а умру среди моего народа. Мое тело сожгут, а мой пепел

останется с ними.

Глаза ее медленно раскрылись; они были тусклы, затуманены сном и ничего

не выражали, но в ее голосе я уловила глубокую печаль. Я прикоснулась к ее

впалым щекам. Она улыбнулась мне, но мысли ее были где-то далеко.

Я проснулась, ощутив на себе чей-то взгляд. Анхелика сказала, что

ждала, пока я проснусь. Она жестом пригласила меня взглянуть на лубяной

коробок величиной с дамскую сумочку, стоявший рядом с ней. Она подняла

плотно пригнанную крышку и с большим удовольствием принялась показывать мне

каждый предмет, всякий раз взрываясь бурей радостных и удивленных

восклицаний, словно видела их впервые в жизни. Там было зеркальце, гребешок,

бусы из искусственного жемчуга, несколько пустых баночек из-под крема