Флоринда Доннер

Шабоно (Часть 1)

в натуральную величину.

Совершенно очарованная их восьмилетней дочерью, я ходила за ней по

пятам по уставленному пальмами залу в фойе 'Сирз Билдинг' в Каракасе. Не

успела я толком разглядеть коллекцию луков и стрел, корзин, колчанов, перьев

и масок, развешанных по стенам, как она потащила меня к укромной нише.

Присев на корточки, она вытащила изпод кучи пальмовых листьев красный

деревянный ящик и открыла его ключом, висевшим у нее на шее. -- Это дал мне

один мой друг-индеец, -- сказала она, доставая оттуда маленькую сморщенную

голову. -- Это тсантса, ссохшаяся голова врага, -- добавила она, поглаживая,

словно кукле, длинные темные волосы.

Преисполнившись благоговения, я слушала ее рассказы о том, как она не

боялась находиться в джунглях, и что на самом деле все было не так, как

рассказывали ее родители.

-- Индейцы не были ни ужасными, ни свирепыми, -- серьезно сказала она,

взглянув на меня большими глубокими глазами, и я ни на секунду не усомнилась

в ее словах. -- Они были добрые и очень смешливые. Они были моими друзьями.

Я не могла вспомнить имя девочки, которая, пережив все то, что пережили

ее родители, не восприняла этого с их страхами и предубеждениями. Фыркнув от

смеха, я едва не споткнулась об узловатый корень, затаившийся под скользким

мхом.

-- Ты разговариваешь сама с собой? -- голос Анхелики прервал мои

воспоминания. -- Или с лесными духами? -- А такие есть? -- Да. Духи живут

среди всего этого, -- сказала она негромко, поведя вокруг рукой. -- В гуще

сплетенных лиан, вместе с обезьянами, змеями, пауками и ягуарами.

-- Ночью дождя не будет, -- уверенно заявил Милагрос, втянув в себя

воздух, когда мы остановились у какихто валунов на берегу мелкой речушки. По

ее спокойным прозрачным водам здесь и там плыли розовые цветы с деревьев,

стоявших на другом берегу, словно часовые. Я сняла обувь, стала болтать

стертыми в кровь ногами в благодатной прохладе и смотреть, как небо, вначале

золотисто-алое, становилась постепенно оранжевым, потом багряным и, наконец,

темно-фиолетовым. Вечерняя сырость принесла с собой запахи леса, запах

земли, жизни и тления.

Еще до того, как темнота вокруг нас сгустилась окончательно, Милагрос

сделал два лубяных гамака, обоими концами привязав их к веревкам из лиан. Не

скрывая удовольствия, я смотрела, как он подвешивает мой веревочный гамак

между этими очень неудобными на вид лубяными люльками.

Предвкушая интересное зрелище, я присматривалась к действиям Милагроса.

Он снял со спины колчан и палочку для добывания огня. Велико же было мое

разочарование, когда сняв кусок обезьяньей шкурки, прикрывавшей колчан, он

достал из него коробок спичек и поджег собранный Анхеликой хворост.

-- Кошачья еда, -- проворчала я, принимая из рук Милагроса жестянку

сардин. Мой первый ужин в джунглях, как я себе представляла, должен был

состоять из мяса только что добытого на охоте тапира или броненосца, отлично

пропеченного над жарким потрескивающим костром. А эти тлеющие веточки лишь

подняли в воздух тонкую струйку дыма, слабый огонек едва освещал наше

ближайшее окружение.

Скупой свет костра заострил черты Милагроса и Анхелики, заполнив

впадины тенями, высветив виски, выдающиеся надбровные дуги, короткие носы и

высокие скулы. Интересно, подумала я, почему свет костра делает их такими

похожими? -- Вы не родня друг другу? -- спросила я наконец, озадаченная этим

сходством.

-- Да, -- сказал Милагрос. -- Я ее сын.

-- Ее сын! -- повторила я, не веря своим ушам. А я-то думала, что он ее

младший родной или двоюродный брат; на вид ему было лет пятьдесят. -- Тогда

ты только наполовину Макиритаре? Оба они захихикали, словно над ведомой лишь

им одним шуткой. -- Нет, он не наполовину Макиритаре, -- сказала Анхелика,

давясь от смеха. -- Он родился, когда я еще была с моим народом. -- Больше

она не сказала ни слова, а лишь придвинула свое лицо к моему с вызывающим и

в то же время задумчивым выражением.

Я нервно шевельнулась под ее пристальным взглядом, заволновавшись, не

мог ли мой вопрос ее обидеть. Должно быть, любопытство -- это моя

благоприобретенная черта, решила я. Я жаждала узнать о них все, а они ведь

никогда не расспрашивали меня обо мне. Казалось, для них имеет значение лишь

то, что мы находимся вместе в лесу. В миссии Анхелика не проявила никакого