Флоринда Доннер

Шабоно (Часть 1)

заклинавшего духов.

Со стрелой, торчащей в месте, где гнездится смерть, он скрылся в лесу.

Его не было много дней и ночей. Он жил в сумраке лесов без еды и питья. Он

пел заклинания хекурам зверей и деревьев, существам, безобидным при ясном

свете дня, но в ночном мраке наводящим ужас на тех, кто не умеет ими

повелевать. Из своего укрытия старый шапори заманил врагов и одного за

другим перебил волшебными стрелами.

Я опять услышала хрипящие всхлипы и поползла, старательно избегая

колючек. Наткнувшись на чью-то руку, я охнула от ужаса; ее пальцы крепко

сжимали сломанный лук. Я не узнавала распростертое тело, пока не коснулась

покрытого шрамами лица Камосиве. -- Дедуля, -- окликнула я, опасаясь, что он

уже умер.

Он повернулся на бок и подогнул ноги, как ребенок, ищущий тепла и

покоя. Беспомощно взглянув, он попытался сосредоточить на мне взгляд своего

единственного глубоко запавшего глаза. Он словно возвращался из страшного

далека, из иного мира. Опираясь о сломанный лук, он попытался встать на

ноги, однако вцепившись в мою руку, с истошным криком рухнул на землю.

Удержать его я не смогла. Я встряхнула его, но он даже не шевельнулся.

Я пощупала пульс, чтобы убедиться, что он еще жив.

Камосиве открыл глаз; в его взгляде была немая мольба.

Расширенный зрачок не отражал света; словно глубокий мрачный туннель,

он, казалось, вытягивал все силы из моего тела. Опасаясь сделать что-нибудь

не так, я тихо, как с ребенком, заговорила с ним по-испански в надежде, что

он закроет свой жуткий глаз и уснет.

Подхватив под мышки, я поволокла его к шабоно. Хотя в нем были лишь

кожа да кости, его тело, казалось, весило целую тонну. Спустя несколько

минут я была вынуждена сесть и передохнуть, не зная, жив он или мертв. Губы

его задрожали, и он выплюнул табачную жвачку. Темная слюна тонкой струйкой

потекла у меня по ноге. Его глаз налился слезами. Я воткнула жвачку ему в

рот, но он ее не принял. Тогда я взяла его ладони и стала тереть о свое

тело, чтобы передать ему немного тепла. Он попытался что-то сказать, но я

услышала лишь невнятное бормотание.

Какой-то подросток, спавший недалеко от входа рядом с хижиной старика,

помог мне взгромоздить Камосиве в гамак. -- Подбрось дров в очаг, -- велела

я одному из глазевших на все это мальчишек. -- И позови Арасуве, Этеву или

кого-нибудь, кто может помочь старику.

Камосиве открыл рот, чтобы легче дышалось. Неверный свет маленького

костра подчеркивал его мертвенную бледность. Лицо скривилось в жалкой

улыбке; это убедило меня, что я все сделала правильно.

Хижина заполнилась людьми. В их глазах блестели слезы, и по всему

шабоно разнеслись горестные вопли.

-- Смерть не похожа на ночную темень, -- еле слышно прошептал Камосиве.

Слова его пали в тишину, ибо столпившиеся вокруг гамака люди мгновенно

смолкли.

-- Не оставляй нас одних, -- застонали, громко рыдая, мужчины. Они

заговорили о былой отваге старика, об убитых им врагах, о его детях, о

временах, когда он был вождем Итикотери, и том процветании и благоденствии,

в каком пребывала при нем деревня.

-- Я пока еще не умру. -- Слова старика снова заставили их умолкнуть.

-- Ваши рыдания очень меня огорчают. -- Он открыл глаз и обвел им лица

окружающих. -- Хекуры еще живут у меня в груди. Заклинайте их, ибо только

они удерживают меня при жизни.

Арасуве, Ирамамове и еще четверо мужчин вдули друг другу в ноздри

эпену. С помутневшими глазами они завели песнопения духам, обитающим под

землей и над нею.

-- Что у тебя болит? -- спросил немного погодя Арасуве, наклонившись

над стариком. Его сильные руки стали массировать хилую сморщенную грудь; его

губы вдували тепло в бездвижную плоть.

-- Я только опечален, -- прошептал Камосиве. -- Скоро уже хекуры

покинут мою грудь. Это моя печаль делает меня таким слабым.

Вместе с Ритими я вернулась в нашу хижину. -- Он не умрет, -- сказала

она, утирая слезы. -- Не знаю, почему он хочет так долго жить. Он такой

старый, он уже не мужчина.

-- А кто же он? -- Его лицо так съежилось, так осунулось... -- Ритими

взглянула на меня, словно ища подходящие слова. Она сделала неопределенный

жест рукой, будто пытаясь ухватить нечто такое, чему не находила выражения,

и пожав плечами, улыбнулась: -- Мужчины будут петь заклинания всю ночь, и