Флоринда Доннер

Шабоно (Часть 1)

Камосиве был отцом

Анхелики.

-- То есть это твой дед? -- недоверчиво переспросила я тогда.

Милагрос, кивнув, добавил: Когда я родился, Камосиве был вождем

Итикотери.

Камосиве жил один в хижине, стоящей недалеко от входа в шабоно. Он уже

не охотился и не работал на огородах; но он никогда не оставался без еды и

топлива. Он сопровождал женщин на огороды или в лес, когда те ходили

собирать орехи, ягоды и дрова. Пока женщины работали, Камосиве стоял на

часах, опершись на лук и прикрыв от солнца лицо надетым на кончик стрелы

банановым листом.

Иногда он взмахивал рукой -- может, птице, а может, облаку, в котором,

как он полагал, жила душа Итикотери.

Иногда он посмеивался про себя. Но обычно он стоял неподвижно и молча,

то задремывая, то прислушиваясь к шелесту ветра в листве.

Хотя он никогда не признавал моего присутствия среди его народа, я

часто ловила на себе взгляд его единственного глаза. Временами я явственно

ощущала, что он стремится оказаться поближе ко мне, потому что он всегда

сопровождал ту группу женщин, в которой была и я. И в сумерках, когда я

уходила посидеть одна у реки, он был тут как тут, сидя на корточках

где-нибудь поблизости.

Мы остановились в том месте, где река заметно расширялась. Темные

камни, кое-где видневшиеся на желтом песке, были словно нарочно разложены

кем-то в симметричном порядке. Спокойная, укрытая тенью вода темным зеркалом

отражала воздушные корни гигантского matapalos. Свесившись с

девяностофутовой высоты, они задушили дерево в смертельных объятиях. А

зародились эти гибельные корни из маленького семени, случайно занесенного

птицей на ветку. Я не могла сказать, какое это было дерево; скорее всего,

сейба (ceiba), поскольку исполненные трагического величия ветви были усеяны

шипами.

Вооружившись ветками дерева арапури, росшего неподалеку, несколько

женщин забрели на мелководье. С громкими пронзительными криками, взорвавшими

тишину, они стали бить ветками по воде. Испуганная рыба бросилась удирать

под гниющую листву у другого берега, где остальные женщины хватали ее голыми

руками.

Откусив рыбам головы, они швыряли трепещущие тушки в плоские корзины на

песке.

-- Идем со мной, -- сказала одна из жен вождя. Взяв за руку, она повела

меня вверх по течению. -- Попытаем удачи с мужской снастью.

Сопровождавших нас мужчин и подростков окружили несколько женщин и

крикливо потребовали, чтобы те одолжили им на время свои луки и стрелы.

Рыболовство считалось женским занятием. Мужчины приходили лишь ради того,

чтобы посмеяться и пошутить над ними. И все же это была единственная

ситуация, в которой они разрешали женщинам пользоваться своими луками и

стрелами.

Некоторые мужчины отдали женщинам оружие, а сами резво убежали подальше

на берег, боясь, что их могут случайно поранить. К их удовольствию, ни одной

женщине не удалось подстрелить рыбу.

-- Попробуй, -- сказал Арасуве, протягивая мне лук.

Еще в школе я занималась стрельбой из лука и не сомневалась в своем

навыке. Однако взяв в руки его лук, я поняла, что ничего не получится. Я с

трудом могла натянуть тетиву, а выпуская короткую стрелу, чувствовала в руке

неуправляемую дрожь. Я сделала несколько попыток, но в рыбу так и не попала.

-- Смело стреляешь, -- заметил Камосиве, подавая мне лук поменьше,

принадлежащий одному из сыновей Ирамамове.

Парнишка отдал его безропотно, но с очень мрачным видом. В его возрасте

ни один мужчина не отдаст женщине свое оружие добровольно.

-- Попробуй еще раз, -- настаивал Камосиве. В его единственном глазу

горел странный огонек.

Без тени сомнения я снова натянула лук, целясь в блестящее серебристое

тело, на мгновение замершее в воде. Я почувствовала, как лук резко ослабел;

стрела легко ушла в цель. Я отчетливо услышала ее жесткий удар о воду и

увидела кровавый след. С восторженными криками женщины достали из воды

подстреленную рыбу. Она была не больше средней форели. Я вернула оружие

мальчику, глазевшему на меня с восхищенным удивлением.

Я оглянулась на старого Камосиве, но того и след простыл.

-- Я сделаю тебе маленький лук, -- сказал Арасуве, -- и тонкие стрелы

специально для рыбной ловли.

Вокруг меня столпились мужчины и женщины. -- Ты в самом деле