Флоринда Доннер

Шабоно (Часть 1)

что было самой трудоемкой и нелюбимой женской

обязанностью.

Топлива всегда не хватало, потому что огонь в очагах поддерживался

постоянно.

В тот же вечер, давно взяв себе это за правило, Ритими тщательно

осмотрела мои ноги на предмет колючек и заноз.

Убедившись, что таковых нет, она удовлетворенно оттерла их ладонями

дочиста.

-- Интересно, преображаются ли как-то тела шапори, когда на них

воздействует эпена, -- сказала я. Важно было получить подтверждение из их же

уст, поскольку изначальной предпосылкой моего теоретического построения было

то, что шаман действует на основании неких предположений, связанных с телом.

Мне нужно было знать, все ли эти люди разделяют подобные предположения, и

являются ли они осознанными или подсознательными по своей природе.

-- Ты видела вчера Ирамамове? -- спросила Ритими. -- Ты видела, как он

ходил? Его ноги не касались земли. Он очень могущественный шапори. Он стал

большим ягуаром.

-- Он никого не исцелил, -- мрачно заметила я. Меня разочаровало то,

что брат Арасуве считается великим шаманом. Пару раз я видела, как он

колотил свою жену.

Утратив интерес к разговору, Ритими отвернулась и начала приготовления

к нашему вечернему ритуалу. Сняв корзину с моими пожитками с небольшого

возвышения в глубине хижины, она поставила ее на землю. Один за другим она

доставала оттуда различные предметы и, подняв высоко над головой, ожидала,

пока я их назову. Тогда вслед за мной она повторяла название по-испански,

затем по-английски, а ей начинал вторить вечерний хор жен вождя и нескольких

других женщин, каждый вечер собиравшихся в нашей хижине.

Я удобно устроилась в гамаке, а пальцы Тутеми принялись прядь за прядью

перебирать мои волосы в поисках воображаемых вшей; я-то не сомневалась, что

у меня их нет -- пока нет. На вид Тутеми была пятью-шестью годами младше

Ритими, которой, по-моему, было около двадцати. Она была выше ростом и

крупнее, а живот ее округляла первая беременность. Она была робка и

застенчива. Я часто замечала в ее глазах какое-то печальное, отсутствующее

выражение, и временами она разговаривала сама с собой, словно размышляя

вслух.

-- Вши, вши! -- закричала Тутеми, прервав англоиспанскую декламацию

женщин.

-- Дай-ка мне посмотреть, -- сказала я, в полной уверенности, что она

шутит. -- Разве вши белые? -- спросила я, разглядывая крошечных белых жучков

на ее пальце. Я всегда считала, что они темные.

-- Белая Девушка -- белые вши! -- с лукавым видом сказала Тутеми. С

явным удовольствием она хрустнула ими на зубах и проглотила. -- Вши всегда

белые.

Глава 7

Наступил день праздника. С самого полудня надо мной хлопотали Ритими и

Тутеми, взявшие на себя заботу меня украсить. Заостренным кусочком бамбука

Тутеми остригла мне волосы на общепринятый манер, а острой, как лезвие ножа,

травинкой выбрила макушку. Волосы с моих ног она удалила с помощью

абразивной пасты, приготовленной из золы, растительной смолы и ила.

Ритими разрисовала мне лицо волнистыми линиями, а все тело расписала

затейливыми геометрическими узорами с помощью разжеванной веточки. Мои ноги,

красные и опухшие после удаления волос, остались нераскрашенными. К моим

сережкам-колечкам, которые мне удалось отстоять, она прикрепила по розовому

цветку вместе с пучками белых перьев. К предплечьям, кистям рук и коленкам

она привязала красные шнурки из хлопковой пряжи.

-- О нет. Только не это, -- воскликнула я, отскакивая подальше от

Ритими.

-- Да это совсем не больно, -- заверила она меня, а потом негодующе

спросила: -- Ты что, хочешь выглядеть, как старуха? Это же не больно, --

настаивала Ритими, ходя за мной по пятам.

-- Оставь ее в покое, -- сказал Этева, доставая с возвышения лубяной

короб. Оглядев меня, он расхохотался. Его крупные белые зубы и прищуренные

глаза, казалось, насмехались над моим смущением. -- Не так уж много у нее

волос на лобке.

Я с облегчением повязала вокруг бедер красный хлопковый пояс, который

дала мне Ритими, и рассмеялась вместе с ним. Убедившись, что широкий плоский

пояс повязан так, что его бахрома полностью скрывает неуместную

растительность, я сказала Ритими: -- Вот видишь, ничего не видно.

Ритими оставила это без внимания и, равнодушно пожав плечами,

продолжала обследовать собственный лобок в поисках хотя бы одного