Даниил Андреев

Роза Мира (Часть 2)

творится иерархиями метабрамфатуры.

Знаю, что излагаемое совершенство не совпадает с

традициями христианской ангелологии, несмотря на общность

названий. Мне жаль, что это так. Но я пишу не от себя и не могу

вносить изменений до тех пор, пока на это не укажет

единственный Голос, которому я доверяю полностью.

Изложение дошло до сакуалы Высокого Долженствования. Эти

миры общи и для людей, и для ангелов, и для даймонов, и для

стихиалей, и даже для просветленных животных. Они парят высоко

над теми сегментарными членениями Шаданакара, которые

называются метакультурами. Понятно, что мои сведения о них

бедны, чтобы не сказать нищи.

Я не уверен даже в имени первого из них - оно звучит

похоже на Уснорм, но мне никак не удается расслышать его

точнее. Вращение планеты вокруг оси проявляется и здесь, и,

по-видимому, тогда там стояла ночь, потому что я смутно помню

исполненную потрясающего великолепия светящуюся туманность, как

если бы предо мной впервые раскрылось явно для зрения творящее

лоно нашей вселенной. То был Астрафайр, великий центр нашей

Галактики, скрытый в Энрофе от нас темными облаками космической

материи.

Я видел и россыпь бесчисленных звезд, но не так, как у

нас: то были не звезды, а брамфатуры. Не блестящие точки, но

системы просвечивающих друг сквозь друга концентрических сфер;

когда взгляд останавливался на любой из них, она делалась

огромной и явственной, точно приблизившись; мне кажется теперь,

что все они медленно вращались, гармонически звуча и

перекликаясь многозвенными голосами. Но, может быть, это мне

кажется теперь, и в этом - влияние представлений и гармонии

сфер, пришедших ко мне не изнутри, а из человеческого предания.

Во всяком случае, гармонии эти лишь проступали сквозь волны

невообразимого хора, звучавшего вот здесь, вокруг меня, и

вздымавшихся из такой глубины и до такой высоты, каких я не мог

ни понять, ни измерить взглядом. Это - воспоминание о слое,

являющем собою всеобъемлющий храм, предназначенный для вечного

богослужения человечества.

О, не только человечества! Здесь присутствовали, кажется,

миллионы существ и - не знаю сколько - вероятно, больше

половины из них никогда не были людьми и не должны были

становиться ими. Здесь были просветленные души стихиалей и

просветленные души животных, здесь были дивные даймоны и ангелы

разных кругов. Когда мы читаем в Апокалипсисе пророчество о

высокоразумных животных, обступивших алтарь иного мира и

совершающих служение, - это, быть может, и символ, но это также

намек на реальность, - ту реальность, которой во времена автора

Апокалипсиса еще не было. Потому что Уснорм, как всеобщий храм,

есть осуществление замысла именно того великого человеко-духа,

который в последнее свое воплощение на земле был апостолом

Иоанном Богословом.

И если молящихся там были миллионы, то предстоящие у

престола Храма исчислялись тысячами, потому что каждый,

достигший сакуалы Высокого Долженствования, делается в Уснорме

одним из предстоящих, будучи затем сменяем следующим.

Самые возвышенные, самые благостройные служения в храмах

верховных религий - лишь слабые отблески, отзвуки вечной

литургии Уснорма. Да, в этой литургии участвует слово, но это -

невоспроизводимый у нас язык Синклита Мира, где слова - не

просто отдельные звуки, но как бы смысловые аккорды, а иные их

них являются в то же время вспышками и переливами света. В этой

литургии участвует, как элемент, движение, небесный прообраз

священного танца, но в Уснорме - пять измерений, и движение

совершается не по горизонтальной плоскости, как у нас, а по

всем пяти измерениям пространства. В литургии участвуют, как

элементы, свет и цвет, но дать понятие о цветах, сверх семи

цветов, воспринимаемых нами, нет никакой возможности. Что можно

сказать о тех световых симфониях, перед которыми кажется

однообразной и бедной даже иллюминация Файра? Что можно сказать

о духовных благоуханиях? О фимиамах Уснорма, которые восходят

из гигантских, плывущих и раскачиваемых кадильниц, чтобы

подняться к самому Астрафайру?.. Это - первый мир, где

восходящий воспринимает не материальные уже, а чисто духовные

излучения: они исходят из наивысших транскосмических сфер,

которые можно было бы назвать эмпиреем, если под этим старинным