Даниил Андреев

Роза Мира (Часть 2)

и Луна там имеет совсем не такое обличье, к которому

привыкли мы, потому что из всех слоев ее брамфатуры обитатели

Дуггура видят лишь тот, где обитает Воглеа - великий лунный

демон. В русском языке нет соответствующего слова женского

рода; но, говоря о мирах, подобных Дуггуру, потребность в таком

слове переходит в необходимость. И хотя слово 'демоница'

непривычно и немузыкально, мне придется его употреблять.

Демоницы великих городов нашего слоя обременены в Дуггуре

гигантскою материальностью. Эти воплощения их отчасти

человекоподобны, но лишь настолько, насколько могут походить на

человека необъятные туши, почти не способные к передвижению. В

каждом из городов Дуггура такая демоница только одна; население

же городов состоит из мелких демонов обоего пола, и по размерам

своим, и по форме едва отличающихся от человека. Как пчелы

вокруг матки, кишат они вокруг своей владычицы; но цель их -

лишь отчасти помощь ей, главное же - наслаждение, а ее смысл и

цель - не продолжение рода (он продолжается и без нее), а

удовлетворение похоти своих подданных. Для демониц созданы

грандиозные обиталища; в каждом из городов Дуггура такое

обиталище - одно, в форме усеченной пирамиды: оно напоминает

чудовищный жертвенник. Дуггур не только грандиозен, он

по-своему даже величав и, во всяком случае, роскошен. Как и в

шрастрах, там имеется эквивалент человеческой техники, хотя по

уровню его можно было бы сравнить с техникой в наших великих

городах древности.

Организация общества развивается очень медленно,

мало-помалу начиная проявлять некоторые признаки того, что на

языке человеческих понятий называется самоуправлением. Но

социально-экономической основой остается рабство, причем рабами

здесь оказываются те, кто сорвался сюда из человечества или из

некоторых миров других стихиалей. Положение мелких демонов

Дуггура напоминает положение патрициев и всадников в Древнем

Риме. Нельзя сказать, чтобы они были как-нибудь особенно

жестоки, но сладострастны они свыше всякой меры, как не

сладострастно ни одно существо в Энрофе. Основ владычества

великих демониц здесь не могли бы потрясти никакие мятежи, ибо

оно основано не на страхе, а на похоти, которую испытывают к

ним миллионы подданных, и на наслаждении, которое им даруется в

награду за их послушание и любовь.

Демоницы Дуггура телесно отдаются одновременно целым

толпам, и в их обиталищах, полудворцах-полукапищах, идет

непрерывная, почти непонятная для нас оргия во славу

демонической царицы Луны, той самой, чье влияние испытываем

иногда и мы, люди, в городские лунные ночи: оно примешивается к

маняще возвышенному и чистому влиянию светлой Танит, возбуждая

в человеческом существе тоску по таким сексуальным формам

наслаждения, каких нет в Энрофе. В Дуггуре эти формы есть. В

Дуггуре выработана почти необозримая шкала этих форм, столь

разнообразных, как нигде в Шаданакаре. Влияние Танит сюда не

достигает совсем, о солнечном свете здесь не имеют даже

представления, все погружено то в сизый сумрак, то в

бледно-синеватое, фиолетовыми вспышками играющее освещение

Луны, и ничто не мешает бушеванию страстей, вызываемых лунною

демоницей Воглеа. От непрерывных оргий во дворцах-жертвенниках

Дуггура клубы испарений восходят к ней, и она пьет их, но

бесчисленных обитателей этих городов не может удовлетворить

ничто, ибо их томит еще более глубокий, мало кому из нас

понятный вид сладострастия - сладострастие мистическое, тянущее

их к недостижимому даже для них: к Великой Блуднице. Она - их

божество, их тоска и греза. Ей посвящен их высший культ. В дни

ее праздников демоницы-правительницы отдаются рабам. Но

получить удовлетворение это мистическое сладострастие может

лишь в Дигме, в обиталище Гагтунгра, и достойным его

оказываются лишь избранники.

Восполнение жизненных сил бесчисленного населения Дуггура

совершается за счет нашего слоя: излучение человеческой и

отчасти звериной похоти, так называемый эйфос, беловатыми

ручьями медленно и вязко движущееся вдоль улиц Дуггура; они его

впивают в себя. Такая пища соответствует их собственному

существу: похоть - смысл, цель, содержание и пафос их жизни.

Острота наслаждений, испытываемых ими, во много раз сильнее,