Шри Парамаханса Йогананда

Автобиография монаха (Часть 1)

расширение сознания. Я мог ясно видеть

все, что происходило на несколько миль налево над Гангой, и то, что

находилось по ту сторону храма, до самых окраин города Дакшинешвара.

Стены всех домов стали прозрачными и мерцали сквозь них мне были видны

люди, идущие в разные стороны, хотя они находились далеко от меня.

Несмотря на то, что я оставался бездыханным, а тело мое было странно

неподвижным, я мог свободно шевелить руками и ногами. Несколько раз я

пробовал открыть и закрыть глаза; но и в том и в другом случае вся

панорама Дакшинешвара оставалась ясно видимой.

Духовное зрение подобно рентгеновским лучам; оно проникает сквозь

любую материю, центр божественного взора находился повсюду, и для него

нет границ. Стоя во дворе храма под палящим солнцем, я вновь понял.

что человек обретает свое вечное царство только тогда, когда перестает

быть блудным сыном Бога, погруженным в физический мир, который на

самом деле есть не что иное, как простой пузырь на поверхности воды. И

если человек нуждается в бестве от своей тесной самости, разве можно

было бы найти лучшее убежище нежели Вездесущее Бытие?

Во время моего священного переживания в Дакшинешваре единственными

необыкновенно увеличившимися объектами оставались храм и фигура

Богини. Все остальное являлось в своих нормальных размерах, хотя

каждый предмет казался окутанным аурой легкого света--белого, синего

и радужных оттенков. Тело стало как бы из эфирной субстанции и было

готово взлететь в воздух. Вполне сознавая, какие материальные предметы

окружают меня, я глядел вокруг и даже сделал несколько шагов, не

нарушив этим течение моего блаженного видения.

Вдруг я неожиданно увидел и зятя, находившегося за стенами храма. Он

сидел под ветвями священного бела; без всяких усилий я смог понять

течение его мыслей. Несколько возвышенный священным влиянием

Дакшинешвара, его ум все еще был полон недобрых чувств по отношению ко

мне. Я обратился прямо к милостивому облику Богини:

--Божественная Мать,--молился я,--я прошу тебя о духовной перемене

моего зятя.

Прекрасная фигура, дотоле хранившая молчание, промолвила:

--Твое желание будет исполнено!

Я взглянул радостно на Сатиша. Инстинктивно ощутив воздействие

какой-то духовной силы, он беспокойно поднялся с места. Я наблюдал,

как он обежал храм и приблизился ко мне, потрясая кулаками.

В этот момент необъятное видение исчезло. Больше я не мог видеть

Святой Богини, а храм потерял прозрачность и принял прежние размеры.

Опять мое тело оказалось под жгучими лучами солнца. Я прыгнул под

навес портика, куда за мной последовал и рассерженный Сатиш. Я

взглянул на часы. Они опказывали час полудня: божественное видение

длилось ровно час.

--Глупый!--кричал Сатиш.--Ты часами сидишь здесь, скрестив ноги и

закатив глаза, а я бегаю повсюду и разыскиваю тебя! Где же наша еда?

Храм уже закрыли, а ты так и не позаботился о том, чтобы предупредить

жрецов. Теперь уже слишком поздно добывать пищу.

Во мне еще было живо ощущение духовного подъема в присутствии Богини,

и я воскликнул:

--Божественная Мать накормит нас!

--Хоть бы раз увидеть мне,--крикнул Сатиш,--как это твоя Божественная

Мать даст мне поесть вот здесь, без всяких приготовлений!

Как только он произнес эти слова, один из жрецов храма пересек двор и

подошел к нам.

--Сын мой,-- обратился он ко мне.--я видел, как все часы медитации

ваше лицо излучало спокойный свет. Я виделЮ как вы прибыли сегодня

утром, и мне захотелось приготовить вам угощение. Это против обычаев

храма--кормить тех, кто заранее не попросил об этом, но для вас я

сделал исключение.

Поблагодарив жреца, я взглянул в упор на Сатиша. Зять опустил глаза и

покраснел от стыда, молчаливо признавая свою вину. Нам подали обильное

угощение, включавшее даже плоды манго, сезон которых давно прошел. Я

заметил, что у зятя весьма умеренный аппетит. Он казался смущенным и

глубоко погрузившимся в океан мыслей.

На обратном пути в Калькутту Сатиш со смягченным выражением несколько

раз бросал на меня умоляющие взоры; он хотел знать, как появился жрец,

пригласивший нас поесть, словно в ответ на его резкие фразы.

На следующий день я зашел к сестре, она сердечно приветствовала меня.

--Дорогой брат, что за чудо!--воскликнула она.--Вчера вечером мой муж,

не стесняясь, заплакал прямо передо мною.

'Любимая деви /1/--сказал он,--я бсконечно рад тому, что задуманный

вашим братом план принес такие результаты. Я непременно исправлю то