Шри Парамаханса Йогананда

Автобиография монаха (Часть 1)

звезде невыразимых высот. Если вы

будете усиленно работать, вы дойдете до таких высот.

Подавленный такой перспективой, я попросил у него дальнейших

разъяснений. Он поведал чудесную повесть о своей первой встрече с

Бабаджи--гуру Лахири Махасайа /3/. Около полуночи Рам Гопад погрузился

в безмолвие, а я улегся на свои одеяла. Закрыв глаза, я увидел вспышки

молний, обширное пространство внутри меня казалось заполненным

расплавленным светом. Открыв глаза, я видел то же самое сверкающее

сияние. Комната стала как бы частью Бесконечного, которое я видел

своим внутренним зрением.

--Почему вы не спите?--спросил йогин.

--Господин, как можно мне заснуть, когда вогруг меня сверкают молнии

даже тогда, когда я закрываю глаза.

--Это переживание благословенно: духовные излучения увидеть

нелегко.--Рам Гопад прибавил несколько приветливых слов.

На рассвете он дал мне сахара и сказал, что мне надо уходить. Мне не

хотелось прощаться с ним. и слезы покатились по моим щекам.

--Я не отпущу вас с пустыми руками,--нежно произнес йогин.--Я

что-нибудь сделаю для вас.

Он улыбнулся и пристально взглянул на меня.

Я как будто врос в землю. Через мои зрачки полился поток блаженства и

внезапно я ощутил, что исцелился от боли в спине, которая мучила меня

временами уже несколько лет.

Чувствуя себя обновленным, погрузившись в океан сверкающей радости, я

более не плакал. Коснувшись ног Рам Гопада, я зашагал через джунгли;

миновав тропические заросли и многочисленные рисовые поля, я достиг

Таракешвара.

Там я вторично совершил паломничество к знаменитому святилищу и пал

ниц перед алтарем. Круглый камень начал расширяться перед моим

внутренним взором и наконец охватил все космические сферы: круг за

кругом, область за областью оказывались пропитанными божественным.

Через час я удачно сел на Калькуттский поезд. Мои скитания

закончились, таким образом, не среди возвышенных вершин, а у подножия

гигантской личности моего учителя.

Примечание к главе 13

/1/ Особые барабаны для ударов руками, употребляются только в

девоционной музыке.

/2/ 'Человек, который ничему не поклоняется, никогда не сможет вынести

бремя самого себя',--сказал Достоевский в 'Бесах'.

/3/ См. последние разделы главы 33.

Глава 14. Переживание космического сознания

--Я здесь, гуруджи!--Выражение стыда на моем лице красноречиво

говорило о мое состоянии.

--Тогда пойдем на кухню и поищем что-нибудь поесть.

Шри Юктешвар обратился ко мне так же естественно, как если бы нас

разделяли не дни, а часы.

--Учитель, я, должно быть, расстроил вас своим неожиданным отъездом

отсюда, где у меня есть свои обязанности; я думал, что вы, возможно,

сердитесь на меня.

--Нет, конечно, нет! Гнев возникает только из-за несбывшихся желаний.

Я ничего не жду от других, поэтому ничьи действия не в состоянии

противоречить моим желаниям. Я не использую тебя в личных целях; я

счастлив только тогда, когда ты испытываешь подлинное счастье.

--Господин, иногда мы слышали о божественной любви, как о чем-то

неопределенном; но сегодня я, по-истине, получил наглядный ее пример

от вашей ангельской личности! В этом мире даже отец с трудом прощает

своего сына, если последний без предупреждения оставляет дела. Но у

вас нет ни малейшего недовольства, хотя оставленные мною неоконченные

дела должны были причинить вам много неудобств.

Мы посмотрели в глаза друг другу; там блестели слезы. Меня поглотила

волна блаженства; я осознал, что Господь в форме моего гуру расширил

малые старания моего сердца до обширных пространств космической любви.

Прошло несколько дней, и я как-то направился в пустую комнату, где

обычно сидел учитель, намереваясь заняться медитацией. Но непослушные

мысли не разделяли этого похвального намерения и рассыпались в

стороны, как птицы перед охотником.

--Мукунда!-- вдруг прозвучал с отдаленного балкона голос Шри

Юктешвара.

Я почувствовал себя таким же непокорным, как мои мысли. 'Учитель

всегда заставляет меня медитировать,--пробормотал я про себя,--и он не

должен меня беспокоить, когда ему известно, почему я вошел в его

комнату!'

Учитель опять позвал меня, но я упрямо хранил молчание. Голос учителя

прозвучал в третий раз, и в тоне его послышался упрек.

--Господин, я медитирую,--протестующе откликнулся я.

--Я знаю, как ты медитируешь,--прикрикнул на меня учитель,--когда ум

твой разлетается в стороны подобно листьям в бурю! Иди сюда ко мне!

Подавленный, видя, что учитель проник в мою душу, я печально