Илья Беляев

Острие Кунты (Часть 1)

зоопарке львенок не знает о просторе саванны. Они смирились со своей

механической жизнью, и фактически все, чем они занимались, было украшением

их клетки и размножением в неволе.

За всем этим мне виделась чья-то чудовищная воля, которая принуждала

людей жить так, как они жили, и делать вещи, которые они ненавидели. Кто

этот всемогущий безжалостный кукловод, стальной рукой удерживающий ниточки

бесчисленных несчастных судеб? Ответа я не знал, но именно это необходимо

было выяснить, чтобы что-то изменить.

Хотя я и не сказал Тоше 'да' в ответ на его предложение, он больше не

просил меня об этом. Я знал, что моя жизнь уже не будет прежней. Наконец-то

я повстречал человека, который даст мне то знание, ради которого еще

несколько часов назад я собирался уезжать на Камчатку. Если, конечно, я

сумею это знание усвоить. Во всяком случае, я сказал себе, что буду его

собакой до тех пор, пока не узнаю все, что знает он.

На следующий день я сдал свой билет на Камчатку и пригласил Тошу

поселиться вместе со мной в квартире сестры моего приятеля Феликса, которая

вместе с семьей несколько месяцев тому назад уехала в Израиль. Феликс

предложил мне там какое-то время пожить. Это была двухкомнатная квартира в

дореволюционном доме на Лиговском проспекте. Квартира никому не

принадлежала, она была получена за взятку управдому, и нас могли в любой

момент попросить оттуда, но не исключено, что нам удастся спокойно прожить

там несколько лет.

Тоша принял мое приглашение. Все его пожитки умещались в одном рюкзаке.

Несколько незаконченных рукописей, пачка листов с иероглифами и коробка

акварельных красок - кажется, все, что было. Режим жизни у Тоши был довольно

странный: он ложился спать утром, часов в восемь, и просыпался около

полудня. Когда я спросил его об этом, он ответил, что поле города чище

ночью, поэтому работать легче по ночам. Что это была за 'работа', мне

довелось узнать с самого первого дня нашей совместной жизни.

Тоша изменял энергетическую структуру пространства с помощью той самой

энергии, что забросила меня в мир расплавленного золота. Квартира постепенно

превращалась во что-то вроде высоковольтного заповедника, где жизнь текла

совсем по иным законам, чем снаружи. Трех-четырех часов сна было достаточно

не только для Тоши, но и для всех, кто поселился в квартире позже. Иногда по

ночам энергия становилась настолько сильной, что я терял ощущение тела, оно

более не чувствовалось состоящим из плотной материи. Тогда я щипал себя за

руки или колотил в грудь, не чувствуя при этом никакой боли, и восклицал:

'Послушай, что ты со мной делаешь?' Тоша ничего не говорил в ответ.

Мир за пределами квартиры утратил всякое значение и казался нереальным

миражом. На улицу я практически не выходил - там, снаружи, делать было

больше нечего.

Мне было совершенно ясно, что сила, идущая через Тошу, ему не

принадлежит. Он был ее проводником, и проводником высочайшего класса. Что у

него были за таинственные связи там, наверху, откуда шел непрерывный поток,

- мне было непонятно. Этот поток энергии ощущался всем телом; иногда, сидя

рядом с Тошей, когда он находился в состоянии концентрации, я чувствовал

мощный светлый ветер, пронизывающий меня насквозь. Порой ветер был настолько

сильным, что мне буквально приходилось хвататься за что-нибудь, чтобы не

упасть.

Естественно, мой мозг бешено работал, пытаясь дать какое-то

рациональное объяснение происходящему. С большим трудом избавился я от

наваждения, что Тоша одержим. Воображение у меня довольно живое, и мне

нетрудно было представить возможные последствия Тошиной 'работы' - например,

моего превращения в запрограммированного зомби, лишенного воли и рассудка,

готового к исполнению любых приказов могущественного маньяка. Тоша не

пытался разубедить меня в подобных фантазиях, наоборот, они доставляли ему

массу удовольствия, а все мои опасения вызывали у него взрывы безудержного

хохота.

Довольно скоро, однако, мне стало ясно, что я вряд ли смогу чему-нибудь

научиться, если не доверюсь Тоше полностью. Я чувствовал, что существует

некий закон передачи внутреннего знания: чтобы получить его, необходимо

стереть себя, а это было непросто. 'Чем ниже поклонишься, тем больше