Аркадий и Борис Стругацкие

Понедельник начинается в субботу

освещенной. Старуха ждала нас, сложив руки на животе и поджав

губы. При виде нас она мстительно пробасила:

-- А расписочку чтобы сейчас же!.. Так, мол, и так: принял, мол,

то-то и то-то от такой-то, каковая сдала вышеуказанное

нижеподписавшемуся...

Роман тихонько взвыл, и мы вошли в отведенную мне комнату. Это было

прохладное помещение с одним окном, завешенным ситцевой занавесочкой.

Роман сказал напряженным голосом:

-- Располагайтесь и будьте как дома.

Старуха из прихожей сейчас же ревниво осведомилась:

-- А зубом они не цыкают?

Роман, не оборачиваясь, рявкнул:

-- Не цыкают! Говорят вам -- зубов нет.

-- Тогда пойдем расписочку напишем...

Роман поднял брови, закатил глаза, оскалил зубы и потряс головой,

но все-таки вышел. Я осмотрелся. Мебели в комнате было немного. У окна

стоял массивный стол, накрытый ветхой серой скатертью с бахромой, перед

столом -- колченогий табурет. Возле голой бревенчатой стены помещался

обширный диван, на другой стене, заклеенной разнокалиберными обоями,

была вешалка с какой-то рухлядью (ватники, вылезшие шубы, драные кепки и

ушанки). В комнату вдавалась большая русская печь, сияющая свежей

побелкой, а напротив в углу висело большое мутное зеркало в облезлой

раме. Пол был выскоблен и покрыт полосатыми половиками.

За стеной бубнили в два голоса: старуха басила на одной ноте, голос

Романа повышался и понижался. "Скатерть, инвентарный номер двести сорок

пять..." -- "Вы еще каждую половицу запишите!.." -- "Стол обеденный..."

-- "Печь вы тоже запишете?.." -- " Порядок нужен... Диван..."

Я подошел к окну и отдернул занавеску. За окном был дуб, больше

ничего не было видно. Я стал смотреть на дуб. Это было, видимо, очень

древнее растение. Кора была на нем серая и какая-то мертвая, а

чудовищные корни, вылезшие из земли, были покрыты красным и белым

лишайником. "И еще дуб запишите!" -- сказал за стеной Роман. На

подоконнике лежала пухлая засаленная книга, я бездумно полистал ее,

отошел от окна и сел на диван. И мне сейчас же захотелось спать. Я

подумал, что вел сегодня машину четырнадцать часов, что не стоило,

пожалуй, так торопиться, что спина у меня болит, а в голове все

путается, что плевать мне в конце концов на эту нудную старуху, и скорее

бы все кончилось и можно было бы лечь и заснуть...

-- Ну вот, -- сказал Роман, появляясь на пороге. -- Формальности

окончены. -- Он помотал рукой с растопыренными пальцами, измазанными в