Аркадий и Борис Стругацкие

Понедельник начинается в субботу

семинар.

-- И я, -- сказал Володя Почкин.

-- Нет, -- сказал Роман. -- Ты сиди и печатай. Назначаю тебя

главным. Ты, Стеллочка, возьми Сашу и пиши стихи. А вот я пойду. Вернусь

вечером, и чтобы газета была готова.

Они ушли, а мы остались делать газету. Сначала мы пытались

что-нибудь придумать, но быстро утомились и поняли, что не можем. Тогда

мы написали небольшую поэму об умирающем попугае.

Когда Роман вернулся, газета была готова, Дрозд лежал на столе и

поглощал бутерброды, а Почкин объяснял нам со Стеллой, почему

происшествие с попугаем совершенно невозможно.

-- Молодцы, -- сказал Роман. -- Отличная газета. А какой заголовок!

Какое бездонное звездное небо! И как мало опечаток!.. А где попугай?

Попугай лежал в чашке Петри, в той самой чашке и на том самом

месте, где мы с Романом видели его вчера. У меня даже дух захватило.

-- Кто его сюда положил? -- осведомился Роман.

-- Я, -- сказал Дрозд. -- А что?

-- Нет, ничего, -- сказал Роман. -- Пусть лежит. Правда, Саша?

Я кивнул.

-- Посмотрим, что с ним будет завтра, -- сказал Роман.

Глава четвертая

Эта бедная, старая невинная птица

ругается, как тысяча чертей, но

она не понимает, что говорит.

Р. Стивенсон

Однако завтра с самого утра мне пришлось заняться своими прямыми

обязанностями. "Алдан" был починен и готов к бою, и, когда я пришел после

завтрака в электронный зал, у дверей уже собралась небольшая очередь дублей

с листками предлагаемых задач. Я начал с того, что мстительно прогнал дубля

Кристобаля Хунты, написав на его листке, что не могу разобрать почерк.

(Почерк у Кристобаля Хозевича был действительно неудобочитаем; Хунта писал

по-русски готическими буквами.) Дубль Федора Симеоновича принес программу,

составленную лично Федором Симеоновичем. Это была первая программа, которую

составил сам Федор Симеонович без всяких советов, подсказок и указаний с

моей стороны. Я внимательно просмотрел программу и с удовольствием убедился,

что составлена она грамотно, экономно и не без остроумия. Я исправил

некоторые незначительные ошибки и передал программу своим девочкам. Потом я

заметил, что в очереди томится бледный и напуганный бухгалтер рыбозавода.

Ему было страшно и неуютно, и я сразу принял его.

-- Да неудобно как-то, -- бормотал он, опасливо косясь на дублей.

-- Вот ведь товарищи ждут, раньше меня пришли...

-- Ничего, это не товарищи, -- успокоил я его.