Аркадий и Борис Стругацкие

Понедельник начинается в субботу

землю ногтями

Обе рыть и черного рвать зубами ягненка...

Седовласый, весь сморщившись, подошел к зеркалу, запустил в него

руку по плечо и чем-то щелкнул. Зеркало замолчало.

-- Так, -- сказал седовласый. -- Вопрос о вашей группе мы тоже

решим на совете. А вы... -- По лицу его было видно, что он забыл

имя-отчество Корнеева, -- вы пока воздержитесь... э... от посещения

музея.

С этими словами он вышел из комнаты. Через дверь.

-- Добились своего, -- сказал Корнеев сквозь зубы, глядя на Модеста

Матвеевича.

-- Разбазаривать не дам, -- коротко ответил тот, засовывая во

внутренний карман записную книжку.

-- Разбазаривать! -- сказал Корнеев. -- Плевать вам на все это. Вас

отчетность беспокоит. Лишнюю графу вводить неохота.

-- Вы это прекратите, -- сказал непреклонный Модест Матвеевич. --

Мы еще назначим комиссию и посмотрим, не повреждена ли реликвия...

-- Инвентарный номер одиннадцать двадцать три, -- вполголоса

добавил Роман.

-- В таком вот аксепте, -- величественно произнес Модест Матвеевич,

повернулся и увидел меня.

-- А вы что здесь делаете? -- осведомился он. -- Почему это вы

здесь спите?

-- Я... -- начал я.

-- Вы спали на диване, -- провозгласил ледяным тоном Модест, сверля

меня взглядом контрразведчика. -- Вам известно, что это прибор?

-- Нет, -- сказал я. -- То есть теперь известно, конечно.

-- Модест Матвеевич! -- воскликнул горбоносый Роман. -- Это же наш

новый программист, Саша Привалов!

-- А почему он здесь спит? Почему не в общежитии?

-- Он еще не зачислен, -- сказал Роман, обнимая меня за талию.

-- Тем более!

-- Значит, пусть спит на улице? -- злобно спросил Корнеев.

-- Вы это прекратите, -- сказал Модест. -- Есть общежитие, есть

гостиница, а здесь музей, госучреждение. Если все будут спать в

музеях... Вы откуда?

-- Из Ленинграда, -- сказал я мрачно.

-- Вот если я приеду в Ленинград и пойду спать в Эрмитаж?

-- Пожалуйста, -- сказал я, пожимая плечами.

Роман все держал меня за талию.

-- Модест Матвеевич, вы совершенно правы, непорядок, но сегодня он

будет ночевать у меня.

-- Это другое дело. Это пожалуйста, -- великодушно разрешил Модест.

Он хозяйским взглядом окинул комнату, увидел отпечатки на потолке и

сразу же посмотрел на мои ноги. К счастью, я был босиком.

-- В таком вот аксепте, -- сказал он, поправил рухлядь на вешалке и

вышел.

-- Д-дубина, -- выдавил из себя Корнеев. -- Пень. -- Он сел на

диван и взялся за голову. -- Ну их всех к черту. Сегодня же ночью опять

утащу.