Гюстав Лебон

Психология народов и масс (Часть 1)

то всегда толпа вызывает его падение. Тогда-то

обнаруживается ее главная роль, и на время философия численности является,

по-видимому, единственной философией истории.

Будет ли так же и с нашей цивилизацией? Мы можем этого бояться, но еще не можем

этого знать. Что бы там ни было, но мы должны покориться и пережить царство

толпы.

Эту толпу, о которой начинают так много говорить, мы знаем очень мало.

Профессиональные психологи, жившие вдали от нее, всегда ее игнорировали, а если

занялись ею в последнее время, то лишь с точки зрения ее преступности. Без

сомнения, есть преступная толпа, но есть также толпа добродетельная, героическая

и много других. Преступления толпы составляют лишь частный случай ее психологии;

нельзя узнать духовную организацию толпы, изучая только ее преступления, так же

как нельзя узнать духовную организацию какой-нибудь личности, изучая только ее

пороки. Впрочем, говоря по правде, все властители мира, все основатели религий

или государств, апостолы всех верований, выдающиеся государственные люди и, в

сфере более скромной, простые вожди маленьких человеческих общин всегда были

бессознательными психологами, инстинктивно понимающими душу толпы и часто -

очень верно. Именно благодаря этому пониманию, они и становились властелинами

толпы. Наполеон прекрасно постиг психологию масс той страны, в которой

царствовал, но зачастую выказывал полное непонимание психологии толпы других

народов и рас.

Самые хитрые из его советников понимали эту психологию не лучше его. Талейран,

например, писал Налолеону, что Испания примет его солдат как освободителей . Но

она отнеслась к ним, как к хищным зверям. Психолог же, понимающий наследственные

инстинкты расы, легко мог бы это предвидеть. Только потому что он не понимал

этой психологии, он и мог вести войну с Испанией и Россией, нанесшую его

могуществу удар, от которого оно погибло.

Знание психологии толпы составляет в настоящее время последнее средство,

имеющееся в руках государственного человека, - не для того, чтобы управлять

массами, так как это уже невозможно, а для того, чтобы не давать им слишком

много воли над собой.

Только вникая глубже в психологию масс, можно понять, до какой степени сильна

над ними власть внушенных идей. Толпами нельзя руководить посредством правил,

основанных на чисто теоретической справедливости, а надо отыскивать то, что

может произвести на нее впечатление и увлечь ее. Если, например, какой-нибудь

законодатель желает учредить новый налог, то должен ли он в таком случае выбрать

такой налог, который будет наиболее справедливым? Никоим образом! Самый

несправедливый налог может в практическом отношении оказаться самым лучшим для

масс. Если такой налог не бросается в глаза и кажется наименее тяжелым, он всего

легче будет принят массами. Поэтому косвенный налог, как бы он ни был велик, не

вызовет протеста толпы, так как он не стесняет ее привычек и не производит на

нее впечатления, ибо взимается ежедневно и уплачивается по мелочам при покупке

предметов потребления. Но попробуйте заменить этот налог пропорциональным

налогом на заработок или другие доходы и потребуйте уплаты этого налога сразу, -

вы вызовете единодушные протесты, хотя бы теоретически этот налог и был бы в

десять раз легче первого. Вместо незаметных копеек, уплачиваемых ежедневно, тут

получается сравнительно высокая сумма, и в тот день, когда ее придется вносить,

она покажется чрезмерной и потому уже произведет внушительное впечатление. Если

бы откладывать постепенно по грошу, то, конечно, она не показалась бы такой

большой, но подобный экономический прием указывал бы на предусмотрительность, к

которой вообще толпа неспособна.

Указанный пример весьма прост, и справедливость его бросается в глаза. Такой

психолог, как Наполеон, конечно, понимал это, но большинство законодателей, не

знающих души толпы, не заметят этой особенности. Опыт еще недостаточно убедил их

в том, что нельзя руководить массами посредством предписаний только одного

разума.

Психология масс может иметь применение и во многих других случаях. Она бросает

свет на множество исторических и экономических фактов, которые без нее были бы

совершенно необъяснимы. Я буду иметь случай указать здесь, что если самый

замечательный из современных историков, Тэн, так плохо понимал в некоторых

случаях события нашей великой революции, то это произошло лишь потому что он