Гюстав Лебон

Психология народов и масс (Часть 1)

остается без всякого влияния на это последнее.

Итак, греческое искусство и индусское некогда существовали бок о бок, как в

настоящее время европейское искусство и индусское, но никогда не влияли друг на

друга. Что касается памятников чисто индусских, то нет среди них ни одного, о

котором можно было бы сказать, что он представляет в целом или в деталях хоть

самое отдаленное сходство с греческим памятником.

Это бессилие греческого искусства привиться в Индии является чем-то

поразительным и его следует, конечно, приписать указанной нами непримиримости

между душами двух рас, но не врожденной неспособности Индии усвоить себе

чужеземное искусство, так как она прекрасно умела усвоить и преобразовать

искусства, согласовавшиеся с ее душевным складом.

Археологические документы, которые нам удалось собрать, доказали, что Индия

искала начала своего искусства на самом деле в Персии, но не в Персии, слегка

эллинизированной, времен Арсакидов, а в Персии - наследнице древних цивилизаций

Ассирии и Египта. Известно, что когда, 330 лет до Р. Х., Александр ниспроверг

династию царей Ахеменидов, персы обладали уже два столетия блестящей

цивилизацией. Конечно, они не нашли формулы какого-то нового искусства, но смесь

египетского и ассирийского, которую они унаследовали, произвела замечательные

произведения. Мы можем судить о них по сохранившимся еще развалинам Персеполиса.

Там пилоны Египта, крылатые быки Ассирии и даже некоторые греческие элементы

показывают нам, что в этой ограниченной области Азии сошлись все искусства

великих предшествовавших цивилизаций.

В Персию Индия пришла черпать, но в действительности черпала из искусств Халдеи

и Египта, которые Персия только и заимствовала.

Изучение памятников Индии открывает нам, каким заимствованиям они обязаны своим

появлением на свет; но чтобы констатировать эти заимствования, нужно обратиться

к самым древним памятникам: индусская душа до такой степени оригинальна, что

заимствованные вещи, чтобы приспособиться к ее понятиям, должны подвергнуться

очень крупным изменениям, после которых они скоро становятся неузнаваемыми.

Почему Индия, оказавшаяся столь неспособной заимствовать что бы то ни было у

Греции, напротив, оказалась столь способной заимствовать у Персии? Очевидно, что

персидское искусство вполне соответствовало ее душевному складу, между тем как

греческое нисколько с ним не согласовалось. Простые формы, поверхности с

ничтожными орнаментами греческих памятников не могли прийтись по вкусу

индусскому духу, между тем как изысканные формы, обилие украшений, богатство

орнаментации персидских памятников должны были его прельстить.

Впрочем, не только в ту отдаленную, предшествовавшую нашей эре, эпоху Персия,

представительница Египта и Ассирии, оказывала своим искусством влияние на Индию.

Когда много веков спустя на полуострове появились мусульмане, то их цивилизация

во время своего прохождения чрез Персию глубоко пропиталась персидскими

элементами; и то, что она принесла в Индию, было главным образом персидским

искусством, которое носило еще на себе след своих старых ассирийских традиций

продолженных ахеминидскими царями. Гигантские двери мечетей, и в особенности

покрывающие их эмалированные кирпичи - признаки халдей-ассирийской цивилизации.

Это искусство Индия сумела еще усвоить, потому что оно согласовалось с духом ее

расы, между тем как прежнее греческое и современное европейское, глубоко

противные ее способу чувствовать и мыслить, всегда оставались без влияния на

нее.

Итак, не к Греции, как продолжают еще утверждать археологи, но к Египту и

Ассирии - через посредничество Персии - примыкает Индия. Индия ничего не взяла у

Греции, но обе они черпали из одного источника, из той общей сокровищницы,

фундамента всех цивилизаций, выработанного в течение веков народами Египта и

Халдеи.

Греция заимствовала у него через посредничество финикийцев и народов Малой Азии;

Индия - чрез посредничество Персии. Греческая и индусская цивилизации восходят,

таким образом, к общему источнику; однако в обеих этих странах течения, вышедшие

из этого источника, скоро глубоко разошлись соответственно духу каждой расы.

Но если, как мы это уже говорили, искусство находится в тесной связи с душевным

складом расы и если на этом основании одно и то же искусство, заимствованное

несходными расами, принимает тотчас совершенно различные формы, то мы должны