Гюстав Лебон

Психология народов и масс (Часть 1)

расами, очень несходные памятники, несмотря на

одинаковость верований и единство политической власти. Это как раз и наблюдается

в Индии. В Индии легче всего найти примеры, годные для подтверждения общих

принципов, изложенных в этом труде, и потому-то я постоянно возвращаюсь к ней.

Большой полуостров представляет собой самую поучительную и самую философскую из

исторических книг. В настоящее время это в действительности единственная страна,

где можно по желанию перемещаться во времени и видеть еще живущими целые ряды

последовательных этапов, которые человечество должно было пройти, чтобы

достигнуть высших ступеней цивилизации. В Индии можно встретить все формы

развития: там имеют своих представителей и каменный век, и век электричества.

Нигде нельзя лучше видеть роль крупных факторов, управляющих происхождением и

развитием цивилизаций.

Применяя принципы, развитые в настоящем труде, я пытался в другом разрешить

долго неподдававшуюся решению проблему: происхождение индусского искусства. Так

как сочинение это очень мало известно и составляет интересное приложение моих

идей относительно психологии рас, то мы приведем здесь из него наиболее

существенные строки.

С точки зрения искусства Индия появляется в истории только очень поздно. Самые

древние ее памятники, например, колонны Асоки, храмы Карли, Рарут, Санчи и т.д.

восходят едва к III веку до Р. Х. Когда они были построены, то большая часть

старых цивилизаций древнего мира, цивилизации Египта, Персии и Ассирии и даже

самой Греции закончили свое развитие и погружались в мрак упадка. Единственная

цивилизация, римская, заместила все остальные. Мир знал только одного

властелина.

Индия, так поздно выступившая из мрака истории, могла поэтому заимствовать

многое у предшествовавших ей цивилизаций; но глубокая изолированность, в

которой, как еще недавно полагали, она всегда жила, и удивительная

оригинальность ее памятников без всякого видимого родства со всеми теми, которые

им предшествовали, заставляли долгое время отвергать всякую гипотезу о

чужеземных заимствованиях.

Со стороны неоспоримой оригинальности первые памятники Индии выказали такую

высоту исполнения, выше которой они уже никогда не поднимались. Произведениям

такого совершенства предшествовали долгие поиски ощупью; но, несмотря на самые

кропотливые исследования, ни одна из ее статуй, ни один из памятников не открыл

следа этих блужданий.

Недавнее открытие в некоторых изолированных странах северо-западной части

полуострова обломков статуй и памятников, показывая несомненные греческие

влияния, в конце концов убедило индианистов, что Индия заимствовала свое

искусство у Греции.

Приложение вышеизложенных принципов и более глубокое исследование большинства

памятников, существующих еще в Индии, привели меня к совершенно другому

решению. Индия, по моему мнению, несмотря на свое случайное соприкосновение с

греческой цивилизацией, не заимствовала у нее ни одного из своих искусств и не

могла заимствовать. Две соприкасавшиеся расы были слишком различны, мысли их

слишком несходны, художественный их гений слишком характерен, чтобы они могли

взаимно влиять друг на друга.

Изучение древних памятников, рассеянных по Индии, показывает нам прямо, что

между ее искусством и греческим нет никакого родства. Тогда как наши европейские

памятники полны элементами, заимствованными у греческого искусства, памятники

Индии не представляют нам ни одного. Самое поверхностное изучение показывает,

что мы имеем туг дело с совершенно различными расами и что, может быть, никогда

не было более несходных гениев, я скажу даже более противных друг другу, чем

греческий и индусский.

Это общее понятие только еще более выясняется, когда глубже вникаешь в изучение

памятников Индии и в интимную психологию народов, их создавших. Скоро замечаешь,

что индусский гений слишком индивидуален, чтобы подчиниться чужеземному влиянию,

слишком несогласному с его собственной мыслью. Это чужеземное влияние может

быть, без сомнения, навязано; но, сколько бы оно ни продолжалось, оно остается

совершенно поверхностным и непрочным. Кажется, что между душевным складом

различных рас Индии и других народов существуют столь же высокие преграды, как

страшные препятствия, созданные природой между большим полуостровом и другими

странами земного шара. Индусский гений до такой степени оригинален, что, какой

бы предмет ему ни пришлось заимствовать, этот предмет тотчас же