Сатпрем

Шри Ауробиндо. Человеческий цикл (Часть 2)

в его стремлении ко всем видам власти, обладания, деятельности,

славы и величия. Первые усилия этой ЖизненнойСилыорганизовать себя и

упорядочить метод своей деятельнос-ти являются инстинктивными и либо

полностью, либо в значительной мереподсознательными и удивительно

спонтанными: легкость, стихий-ность, чудесная естественность, красота,

внутреннее удовлетворение, неисчерпаемая витальная энергия и сила всех форм

субчеловеческой жизни Природы вплоть до животного происходят из полного ее

подчинения этому инстинктивному и автоматическому импульсу. Именно смутное

осознание этой истины и совершенно иного - и в этом отношении низшего -

характера человеческой жизни заставляет мыслителя, не удовлетворенного

существующим состоянием человечества, говорить о жизни в согласии с Природой

как о средстве исцеления всех наших недугов. Стремление найти закон такой

жизни в изначальной сути человека легла в основу многих революционных

концепций этики, развития общества и индивидуального саморазвития вплоть до

самой последней такого рода - странной и вдохновенной виталистической

философии Ницше. Общим изъяном подобных концепций является отсутствие в них

понимания истинной природы человека и истинного закона его существа, его

Дхармы.

Идея Ницше, заключающаяся в том, что подлинная наша задача состоит в

развитии сверхчеловека из нынешнего крайне неудовлетворительного

человеческого состояния, по сути своей совершенно разумна. Он также верно

формулирует нашу цель: 'стать собой', 'превзойти себя' - подразумевая, что

человек еще не обрел до конца свое истинное 'я', свою истинную природу, что

позволило бы ему жить полной и стихийной жизнью. Но тогда возникает главный

вопрос: что есть наше 'я' и что есть наша подлинная природа? Что это такое,

что развивается в нас, но во что мы еще не развились? Это есть нечто

божественное, - дается ответ, - олимпийское, аполлонийское, дионисийское

божест-венное начало, которое разумное и обладающее сознательной волей

животное - человек, стремится более или менее сознательно воплотить.

Конечно, все это так; но в чем мы должны искать зерно божест-венности и чтоv

служит тем прочным основанием, на котором сверхчеловек, однажды обретший

себя, может надежно утвердиться, не опасаясь снова скатиться к этому низшему

и несовершенному человеческому состоянию? Могут ли стать этим основанием

интеллектуальный разум и воля - два аспекта буддхи (по индийской

психологической теории)? Ведь в настоящее время это вещь настолько сложная,

настолько внутренне противоречивая, настолько шаткая во всех своих

достижениях, способная, конечно, до известного предела к чудесной

созидательной и эффективной деятельности, но в конечном счете, когда все

сказано и сделано, настолько великолепно бесполезная, настолько враждебная и

при этом настолько подвластная и подчиненная низшей нашей природе, что даже

если в ней и сокрыто некое зерно совершенной божест-венности, сама она едва

ли может быть этим зерном и во всяком случае не обеспечивает нам того

устойчивого и божественного равновесия, какого мы ищем. Поэтому мы говорим,

что не интеллект и воля, но то высшее начало в нас, превосходящее Разум, -

дух, сокрытый за оболочкаминашей низшей природы, является сокровенным зерном

божественности и превратится, когда его откроют и освободят, в светоносную

силу, царящую над умом, в широкое основание, на котором сможет надежно

утвердиться божественная жизнь человеческого существа.

Говоря о сверхчеловеке, мы явно говорим о чем-то настолько ненормальном

или сверхнормальном по сравнению с нынешней нашей природой, что сама эта

мысль легко становится пугающей и отталкивающей для нашего нормального

человеческого существа. Нормальный человек не желает выходить из постоянного

механического круговорота обычной жизни на уровень, который может показаться

ему недосягаемо высоким, и еще меньше ему нравится перспектива быть

превзойденным, оставленным позади и оказаться в подчиненном положении - хотя

смысл истинного сверхчеловечества заключается не в том, чтобы превзойти и

господствовать как самоцели, но в том, чтобы раскрыть нашу нормальную

человеческую природу чему-то, что ныне пребывает за ее пределами и все же

является ее собственным идеальным предназначением. Но заметим: то, что мы