Сатпрем

Шри Ауробиндо. Человеческий цикл (Часть 2)

строй Государством, которое

является организованной волей всего общества, - вот идея, на которой

основывает свое будущее социалистическая демократия. Если и эта попытка не

увенчается успехом, рациональная и демократическая Идея может перейти к

третьей форме общественной жизни, устанавливающей скорее истинные, нежели

формальные свободу и равенство на основе братского товарищества в свободном

обществе, - т.е. к идеалу интеллектуального и духовного Анархизма1.

В действительности требование равенства, как и жажда свободы,

индивидуалистичны по своему происхождению - требование равенства по природе

не присуще коллективистскому идеалу и необязательно для него. Это индивид

требует для себя свободы, права на свободное развитие своего ума, жизни,

воли, деятельности; коллективистская тенденция и идея Государства тяготеют

скорее к противоположному: самая их природа заставляет их насильственно

подчинять своим власти и контролю ум, жизнь, волю, деятельность общества (и

индивида как часть общества) до тех пор, пока личная свобода не будет

полностью вытеснена из жизни. Но опять-таки именно индивид требует для себя

равенства со всеми прочими; подобное притязание, выдвинутое целым классом,

будет по-прежнему растиражированным притязанием индивида, требующего для

себя и всех себе подобных, имеющих такое же политическое или экономическое

положение, равенства в смысле положения, привилегий или возможностей с теми,

кто приобрел или унаследовал преимущество социального статуса. Общественный

Разум сначала уступил требованию свободы, но на практике (какой бы ни была

теория) допустил ровно столько равенства - равенства перед законом, а также

полезного, но не особо эффективного политического равенства избирательного

права, - сколько было необходимо для того, чтобы обеспечить разумную свободу

для всех. Затем, когда несправедливость и нерациональность основанной на

конкуренции свободы и вызванное ею глубокое расслоение в обществе стали

очевидными, социальный Разум переменил свою позицию и попытался достичь

более полной общественной справедливости на основании возможно более полного

политического, экономического, социального равенства и равенства в праве на

образование; он постарался подготовить ровную почву, на которой все это

можно было бы согласовать. Свободе в ходе этих изменений пришлось повторить

недавнюю судьбу равенства; ибо свободы в обществе, похоже, остается ровно

столько (по крайней мере, в течение какого-то времени), сколько может быть

допущено без опасений, что индивид, обеспечивающий себе в конкурентной

борьбе необходимое пространство для самоутверждающего роста, подорвет или

поставит под угрозу уравнительную основу общественной жизни. Однако в конце

концов невозможно не увидеть, что искусственное равенство тоже в чем-то

иррационально, тоже в чем-то противоречит колективному добру, даже

несправедливо в некоторых отношениях и во многом идет вразрез с истиной

Природы, за что приходится дорого платить. Равенство, как и

индивидуалистическая свобода, может в результате оказаться не панацеей, но

препятствием на пути коллективного разума и коллективной воли общества,

стремящихся установить лучшую власть и контроль над жизнью.

Но если и равенство, и свобода исчезают из сферы человеческой жизни,

остается только один элемент демократического триединства, - братство, или,

как теперь говорят, товарищество, - который имеет шанс сохраниться как часть

социального базиса. Так получается потому, что этот элемент, похоже, лучше

согласуется с духом коллек-тивизма; соответственно, мы видим, что идея

братства, если не фактическое его установление, по-прежнему поддерживается

новыми социальными системами - даже теми, которые отвергли и свободу, и

равенство как пагубные демократические химеры. Но товарищество без свободы и

равенства не может быть ни чем иным, как просто объ-единением на равном

основании всех - индивидов, социальных классов, гильдий, синдикатов, советов

или любых других единиц - в общем служении жизни нации под полным контролем

коллективистского Государства. Единственной оставшейся в конце концов

свободой будет 'свобода' служить обществу под строгим управлением

государственной власти; единственным равенством будет объединение всех

равных членов общества в спартанском или римском духе гражданского служения,