Х.А.Льоренте

История испанской инквизиции. Том II (Часть 3)

или, по крайней мере, не так плохо, есть мясо по

пятницам и в другие дни, когда предписывается воздержание, безо всякого на

то разрешения, чем получать его от главного папского представителя

Сайта-Крусады {Santa Cruzada (святой крестовый поход) - папская булла,

дающая многие послабления в следовании предписаниям Церкви. Называется так

потому, что подобные послабления и привилегии раздавались в эпоху

средневековья участникам крестовых походов. (Примеч. перев.)} в Мадриде.

Девятое. Испанцы, служащие высшей силе по политическому убеждению,

справедливо заслуживают вечной ненависти и непреклонной суровости. Это

убеждение господствовало не только в течение войны, но и в мирное время, ибо

его распространяли и пропагандировали в листовках постыдного и

антихристианского содержания Аталайа и ему подобные варвары, недостойные

жить даже среди караибов [211], но, несмотря на это, ободренные

безнаказанностью своих деяний и даже в каком-то смысле поощряемые властью.

Сравнятся ли эти идеи с теми, о которых говорится: новые и опасные

учения, заразившие Испанию, причина погибели, как необоснованно считается,

большей части Европы. Разве когда-либо найдется нечто более противное

христианству, Евангелию и духу Иисуса Христа, чем девять указанных

принципов? Пусть судьями будут христиане всех наций.

XXV. Эдикт содержит одну статью, которая, кажется, осуждает

непреклонность, с которой апостолы просили дождя огненного на самарян, ибо

те не приняли Иисуса, заметив, что он шел поклониться Богу в Иерусалимский

храм, а не в самарянский. Конечно, любой добрый христианин также осудил бы

чрезмерное рвение апостолов, зная, что Иисус в Евангелии не только отклонил

это предложение, но и, обращаясь к ним, строго сказал: Не знаете, какого вы

духа. Не знаю и я, достаточно ли поразмыслил великий инквизитор, прежде чем

включить в эдикт эту статью, потому что если вчитаться глубже в текст

Евангелия св. Луки (в котором об этом повествуется), станет ясно, что это

одна из самых убедительных его глав, доказывающая, что инквизиционный

трибунал противен самому духу учения Иисуса Христа. В особенности противны

ему законы испанского трибунала, не только разрешающие, но и приказывающие

доносить. По этим законам доносчику обещаются награды, а оклеветанный

жестоко наказывается, будучи лишен всех средств защиты, хотя во всем мире и

менее развитые народы не отнимали у осужденного этого естественного права.

Оклеветанного помещают в тюрьму и держат в заключении без какого-либо

общения, не только до предъявления обвинения и начала допросов, но и до тех

пор, пока не будет вынесен и не приведен в исполнение определенный приговор.

В этом суде обвиняемому невозможно узнать, кто против него свидетельствует,

от него скрывают подлинные показания, чтобы он не мог их как-нибудь

сопоставить и найти доводы в свою пользу; и, наконец, в этом суде отвергают

всеобщие нормы права и скрупулезно следуют нелепому и несправедливому

уставу, придуманному монахами, ничего не смыслящими в юриспруденции.

XXVI. Кто были те самаряне, о которых повествует св. Лука? Не более чем

отошедшие от иудейской Церкви израильтяне, приверженцы того же закона

Моисеева, что и их собратья из Иерусалима.

XXVII. В чем состоял их раскол? Суть его была ни много ни мало в том,

что самаряне, отказываясь признать единство израильской Церкви и

иерусалимского первосвященника как ее главу, сочли себя вправе построить в

своей столице, Самарии, другой храм, для возношения даров Богу по истинному

своему закону и независимо от иерусалимского синедриона [212].

XXVIII. Чем же согрешили эти люди, по мнению апостолов Иакова и Иоанна?

Да тем, что они не только отделились от Иерусалима, но и косвенно

преследовали правоверных иудеев, отказывая в приюте тем, кто, по их мнению,

нес дары Богу в Храм, стоящий на месте Соломонова, минуя построенный ими на

горе Гаризим [213].

XXIX. Какую роль тогда взяли на себя апостолы? Роль доносчиков и

прокуроров инквизиции.

Что просили они для самарян? Кары огнем, как и в инквизиции, где,

только не произнося этих слов, обвиняемого передают светскому судье,

который, без сомнения, вынесет смертный приговор, боясь, как бы его самого