Петр Демьянович Успенский

В поисках чудесного. Фрагменты неизвестного учения 2

у круглого стола, метрах в

двадцати от меня. С ним было трое или четверо наших.

- Спросите его, что произошло вчера вечером, - сказал Гурджиев.

Почему-то это замечание меня рассердило. Я повернулся и зашагал к

веранде. Когда я подошел к ней, я опять услышал у себя в груди голос

Гурджиева:

- Стойте!

Я остановился и повернулся к Гурджиеву. Он улыбался.

- Куда же вы идете? Присядьте здесь, - сказал он обычным голосом.

Я сел около него, но не смог ничего сказать, да мне и не хотелось.

Ощущая необычную ясность мысли, я хотел сосредоточиться на вопросах, которые

мне казались особенно трудными. Мне в голову пришла мысль, что в этом

необычном состоянии я мог бы, пожалуй, найти ответы на вопросы, которые не

был в состоянии разрешить обычным путем.

Я начал думать о первой триаде луча творения, о трех силах,

составляющих одну. Что они могли означать? Можем ли мы дать им определения?

Можем ли понять их смысл? Что-то начало формулироваться у меня в голове, но

как только я пытался перевести это в слова, все исчезало. 'Воля, сознание...

что было третьим?' - спросил я себя. Мне казалось, что если бы я назвал

третье, я сразу понял бы остальное.

- Оставьте это, - сказал громко Гурджиев.

Я обратил на него взгляд, а он посмотрел на меня.

- Путь к этому еще долгий, - сказал он. - Сейчас вы не сможете найти

ответ. Лучше думайте о себе, о своей работе.

Сидевшие рядом люди с удивлением глядели на нас. Гурджиев ответил на

мои мысли.

Затем началось нечто странное, длившееся целый день и продолжавшееся

позже. Мы оставались в Финляндии еще три дня. В течение этих трех дней у нас

было много разговоров о самых разных предметах. И все это время я находился

в необычном эмоциональном состоянии, которое иногда становилось

утомительным.

- Как избавиться от этого состояния? Я не могу больше переносить его, -

спросил я у Гурджиева.

- Так вы желаете погрузиться в сон? - спросил он.

- Конечно, нет, - отвечал я.

- Тогда о чем же вы спрашиваете? Это и есть то, чего вы хотели;

пользуйтесь им. Сейчас вы не спите.

Не уверен, что его слова были совсем верны. Несомненно, в некоторые

моменты я 'спал'.

Многое из того, что я говорил в то время, должно быть, сильно удивляло

моих сотоварищей по необычайному приключению. Да и сам я был порядком

удивлен. Многое происходило как во сне, многое не имело ни малейшего

отношения к реальности. Нет никакого сомнения, что многое было плодом моего

собственного воображения. И впоследствии я с очень странным чувством

вспоминал то, что говорил тогда.

Наконец мы вернулись в Петербург. Гурджиев ехал в Москву, и мы

отправились с Финляндского вокзала прямо на Николаевский. Проводить его

собралась довольно большая компания. Он уехал.

Но до окончания чудесного было еще очень далеко. Поздним вечером того

же дня опять происходили удивительные явления: я 'беседовал' с ним и видел

его в вагоне поезда, шедшего в Москву.

Затем последовал какой-то странный период, длившийся около трех недель,

в течение которого я время от времени видел 'спящих людей'.

Это требует особого пояснения.

Через два или три дня после отъезда Гурджиева я шел по Троицкой и вдруг

увидел, что идущий мне навстречу человек - спит. В этом не могло быть

никакого сомнения. Хотя глаза его были открыты, он шагал, явно погруженный в

сон, и сновидения, подобно облакам, пробегали по его лицу. Мне пришло на ум,

что если смотреть на него достаточно долго, я увижу и его сны, т.е. пойму,

что он видит во сне. Но он прошел мимо. Следом за ним прошел другой человек,

и он тоже спал. Проехал спящий извозчик с двумя спящими седоками. Неожиданно

я оказался в положении принца из 'Спящей красавицы'. Все вокруг меня были

погружены в сон. Ощущение было явственным и несомненным. Я понял смысл

утверждения о том, сколь многое еще можно увидеть нашими глазами - многое

такое, чего мы обычно не видим. Эти ощущения длились несколько минут. Потом

они повторились на следующий день, но очень слабо. Я сразу же открыл, что,

стараясь вспоминать себя, я мог усиливать эти ощущения и увеличивать их

длительность настолько, насколько у меня хватало сил не отвлекаться, т.е. не

разрешать вещам и всему окружению привлекать мое внимание. Когда внимание