Кураев А

Сатанизм для интеллигенции

Люцифером, уверяя, что именно это говорится в Откр. 22,16 – «Я, Иисус, есмь корень и потомок Давида, звезда светлая и утренняя». Она выстраивает ряд: звезда утренняя – Эосфор – Люцифер521. Но этот ряд строится на изначальной подтасовке: «утренняя звезда» в тексте ап. Иоанна – это aster proinos, и увидеть здесь eosphoros затруднительно.

Библейский Иегова Блаватской отождествляется с Сатаной. «Иегова был связан с Сатурном и народ израильский, как отдельная нация, зародился под этим светилом»522. Если вспомнить теософские мифы о Сатурне, его бесплодности и его связи с Люцифером, то эта фраза становится вполне небезобидной. И еще более значимой для православного христианина она становится, если вспомнить, что на иконах Спасителя в Его крестчатый нимб вписано (погречески) Его Божественное имя – «O on», Сущий, то есть – Иегова.

Блаватская, естественно, повторяет любимую гностическую сказку о том, что Бог, открывшийся в Ветхом Завете – это Сатана, и что Христос пришел с Ним бороться523. И все же Христос в историческом смысле проиграл. «Дух Земли, который открылся евреям как Иегова. Это был тот же дух, который после смерти Иисуса принял его облик и олицетворил его, как воскресшего Христа»524. Кстати – кто же тогда открывал апостолам «тайны Небесного Царства» в послепасхальных беседах, на которые так любят ссылаться и гностики и оккультисты? Если это был враг Христа – то зачем же его слушать?

И зачем же еще числить среди своих предшествеников Оригена, который не упускал случая, чтобы привести библейский текст с точным именем Бога – «Иегова»? Блаватская просто рубит сплеча: «ИеговаФранкенштейн»525. Зачем же Рерихи заявляют, что они единомысленны с Оригеном, который всегда боролся с этим гностическим кощунством?

Но даже Иисус в восприятии Блаватской отбрасывает какуюто весьма мрачную тень. Она рассуждает об астрономическом феномене констелляции (когда несколько планет выстраиваются с точки зрения земного наблюдателя друг за другом, сливаясь в одну звезду и резко усиливая свое общее свечение) и говорит, что этот «астрологический» знак – знамение катастроф.

Вот этот ряд всемирных катастроф: 2449 год до н.э. – «катастрофа Китайской империи» (я, правда, отнюдь не уверен, что Китайская империя тогда уже существовала); Вифлеемская Рождественская звезда; и звезда 1563 г, предвестившая Великую чуму.

Рождество Христово оказывается в довольно пугающем ряду. Блаватская дипломатично предлагает читателю самому решить, с какими чувствами воспринимать Рождество: