Говард Ф.Лавкрафт

Сверхъестественный ужас в литературе

не в готическом романе, начало которому положил Уолпол, знаменитая

"История калифа Ватека" богатого дилетанта Уильяма Бекфорда была написана

по-французски, но впервые опубликована в английском переводе. Восточные

сказки, введенные в европейскую литературу в начале восемнадцатого столетия,

обрели вечную популярность благодаря неисчерпаемому богатству "Тысячи и

одной ночи" во французском переводе Галлана, ценимом за аллегории и

удовольствие. Лукавый юмор, который только восточный ум может соединить со

сверхъестественным, покорил искушенное поколение, и названия Багдад и Дамаск

вскоре стали столь же употребляемыми в популярной литературе, как до них

итальянские и испанские имена и названия. Бекфорд, начитанный в восточной

литературе, удивительно точно уловил необычную атмосферу и в своей

фантастической книге Убедительно передал надменную роскошь, лукавое

разочарование, вкрадчивую жестокость, изысканное вероломство, темный

призрачный ужас сарацинского духа. Его смех не в силах ослабить мрачное

звучание темы, и повествование продолжается с фантасмагорической пышностью,

в которой смех принадлежит скелетам, пирующим под причудливо разукрашенными

куполами. "Ватек" представляет собой рассказ внука калифа Харуна, который,

мучимый мечтой о внеземной власти, наслаждении и знаниях, которая присуща

обыкновенному готическому негодяю или байроническому герою (что, в сущности,

одно и то же), соблазнен злой силой искать неземной трон могущественных и

легендарных султанов, царствовавших в доадамову эпоху в огненных залах

Эбдиса, магометанского дьявола. Описания дворцов и развлечений Ватека,

интриг колдуньи-матери Каратис, ее волшебной башни с пятьюдесятью

одноглазыми негритянками, его паломничества к руинам Иштакара (Персеполя),

злой невесты Ноуронихар, которой он предательски овладел по дороге туда,

древних башен и террас Иштакара в ярком лунном свете и ужасных огромных

залов Эблиса, где, привлеченные заманчивыми обещаниями, все жертвы обречены

бродить, положив правую руку на раскаленное добела (на веки вечные) сердце,

являются величайшими достижениями в сверхъестественном колорите, из-за

которых книге обеспечено постоянное место в английской литературе. Не менее

значительными считаются три "Эпизода Ватека", которые предполагалось

вставить в основное повествование как рассказы жертв, томящихся, подобно

Вате-ку, в чертогах Эблиса, но которые оставались неопубликованными при

жизни автора и были найдены относительно недавно, в 1909 году,

литературоведом Льюисом Мелвиллом, собиравшем материалы для книги "Жизнь и

письма Уильяма Бекфорда". У Бекфорда, однако, совсем нет мистики, которая

необходима, если строго подходить к литературе о сверхъестественном; и его

повествование в общем-то отличают романские твердость и ясность, мешающие

по-настоящему паническому ужасу.

В своей любви к Востоку Бекфорд остался в одиночестве. Другие писатели,

тяготевшие к готической традиции и европейской жизни, предпочли следовать по

пути, проложенному Уолполом. Среди бесчисленных авторов литературы ужаса в

те времена можно упомянуть теоретика утопической экономики Уильяма Годвина,

следом за знаменитым, но не сверхъестественным "Калебом Уильямсом" (1794)

выпустившего в свет нарочито мистического "Сент-Леона" (1799), в котором

тема эликсира жизни, добытого воображаемым тайным орденом розенкрейцеров,

подана простодушно, но убедительно. Кое-что из учения розенкрейцеров, своей

тайнственностью привлекавших к себе всеобщий интерес, можно найти у модного

шарлатана Калиостро и у Френсиса Баррета в "Маге" (1801), любопытном и

небольшом трактате о принципах и ритуалах оккультизма, перепечатанном в 1896

году, у Булвер-Литтона и у покойного Джорджа У. М. Рейнольдса, написавшего

"Фауст и демон" и Вагнер и оборотень". "Калеб Уильяме", хотя в нем и нет

ничего сверхъестественного, все же несет на себе некоторые черты литературы

ужаса. Это рассказ о слуге, преследуемом хозяином, которого он уличил в

убийстве, написан с выдумкой и искусством и с удовольствием читается даже в

наши дни. Драматическая версия романа под названием "Железный сундук" также

имела большой успех. Однако Годвин был слишком учителем и мыслителем, чтобы