Дэн Браун

Код да Винчи (Часть 2)

мне другой вопрос. А именно: что это такое, чаша Грааля?

Софи почти физически ощутила, как нарастают у её собеседников нетерпение и азарт, свойственные лишь истинным учёным.

— Чтобы понять, что такое Грааль, — продолжал Тибинг, — следует, прежде всего, понять Библию. Скажите, насколько хорошо вы знаете Новый Завет?

Софи пожала плечами.

— Боюсь, что вовсе не знаю. Меня воспитывал человек, боготворивший Леонардо да Винчи.

Тибинг удивился и обрадовался одновременно.

— Просвещённая душа! Замечательно! Тогда вы должны знать, что Леонардо был одним из хранителей тайны Грааля. И ключи к этой тайне мы находим в его искусстве.

— Роберт говорил мне то же самое.

— Ну, а о взглядах да Винчи на Новый Завет?

— Об этом не знаю.

Тибинг взглянул на книжные полки в другом конце комнаты. — Не будете ли так любезны, Роберт? На самой нижней полке. «La Storia di Leonardo».

Лэнгдон подошёл к полкам, нашёл большой альбом по искусству, принёс и положил на журнальный столик.

Повернув книгу лицевой стороной к Софи, Тибинг открыл её и указал на внутренний клапан суперобложки, где были напечатаны цитаты.

— «Из заметок да Винчи по искусству полемики и рассуждений», — прочёл он. — Думаю, вот эта как нельзя лучше характеризует суть нашего разговора.

И Софи прочитала:

Многие спекулируют на заблуждениях и ложных чудесах, обманывая глупое большинство.

Леонардо да Винчи

— А вот, ещё! — воскликнул сэр Тибинг и указал на другую цитату:

Слепое невежество сбивает нас с пути. О! Жалкие смертные, раскройте глаза!

Леонардо да Винчи

Софи пробрал лёгкий озноб.

— Да Винчи говорит о Библии?

Тибинг кивнул.

— К Библии он относился примерно так же, как и к чаше Грааля.

Вообщето, да Винчи написал настоящий Грааль, вскоре я покажу вам эту картину, но сперва поговорим о Библии.

А всё, что вам надо о ней знать, суммировал великий каноник, доктор теологических наук Мартин Перси.

Тут Тибинг откашлялся и процитировал: — «Библия не прислана к нам с небес по факсу».

— Простите, не поняла?

— Библия — это творение человека, моя дорогая, а вовсе не Бога. Библия не свалилась с небес нам на головы.

Человек создал эту историческую хронику смутных времён, а затем, она прошла бесчисленное количество переводов, дополнений и переделок. В истории никогда не существовало подлинного варианта этой книги.

— Ясно.

— Иисус Христос был исторической фигурой, обладавшей огромным влиянием. Возможно, это самый загадочный и харизматический лидер, которого видел мир.

Как и было предсказано Мессией, Иисус свергал царей, вдохновлял миллионы людей, явился родоначальником новых философий.

Потомок царя Соломона и царя Давида, Иисус имел полное право претендовать на трон властителя евреев. Его жизнь была описана тысячами последователей по всему миру, что и понятно.

Тибинг сделал паузу, отпил глоток чая, вернул чашку на каминную полку.

— Для включения в Новый Завет рассматривались свыше восьмидесяти Евангелий, но, лишь несколько удостоились чести быть представленными в этой книге, в том числе от Матфея, Марка, Луки, Иоанна.

— Но, кто же решал, какое Евангелие выбрать? — спросила Софи.

— Ага! — Тибинг излучал энтузиазм. — Вот, в чём кроется ирония! Вот что уязвляет христиан! Библия, как мы теперь знаем, была составлена из различных источников язычником, римским императором Константином Великим.

— А я думала, Константин был христианином, — сказала Софи.

— Едва ли, — покачал головой Тибинг. — Он всю жизнь прожил язычником, и крестили его только на смертном одре, когда он был слишком слаб, чтоб протестовать.

В дни Константина официальной религией Рима было поклонение Солнцу. Культ Sol Invictus, или Непобедимого Солнца, и Константин был главным священником.

К несчастью для него, Римскую империю в те времена охватили беспорядки на религиозной почве. Через три столетия после распятия Иисуса Христа на кресте, число его последователей неизмеримо возросло.

Христиане воевали с язычниками, и конфликт настолько разросся, что Риму угрожал раскол на два отдельных государства. Константин понимал, что надо както спасать ситуацию.

И вот, в 325 году нашей эры, он решил объединить Рим под знаменем одной религии. А именно — христианства.

Софи удивилась.