Флоринда Доннер

Сон ведьмы (Часть 1)

не понимала, где нахожусь.

Услышав мягкий, настойчивый шепот доньи Мерседес, я вспомнила, что

нахожусь в доме брата Леона Чирино, в маленьком городе в часе езды от

Курмины. Я прилегла на раскладушке, а они собрались на кухне. Леон Чирино

и я с доньей Мерседес приехали сюда в середине ночи. Они хотели провести

частный сеанс для его брата.

Закрыв глаза, я села на скомканную подушку и прислушалась к

успокаивающим звукам голоса целительницы. Мне казалось, что звуки

окутывают меня. Я почти заснула, когда новая серия шума разбудила меня

вновь.

Затхлое одеяло, которым я была укрыта, обкрутилось вокруг моей шеи. Я

приподнялась, чтобы поправить его, и вскрикнула, увидев кота Августина,

который сидел на моих коленях.

- Почему ты всегда визжишь, когда видишь моего любимца? - голос,

пришедший из темноты, был наполнен мягкой иронией. Августин, усевшись на

край моей постели, скрестил ноги и забрал своего кота. - я пришел защитить

тебя от собаки, - объяснил он. Его блестящие глаза смотрели мне в лицо. -

собаки фактически не спят по ночам. Если ты откроешь глаза в темноте, то

можешь увидеть, что собака следит за тобой всю ночь. Поэтому их и называют

сторожевыми псами. - он засмеялся над своей шуткой.

Я было открыла рот, желая что-то сказать ему. Но ни слова не

сорвалось с моих губ. Едва я потянулась к нему, Августин и кот, смутно

дрожа перед моими глазами, исчезли, растворясь в воздухе. Наверное они

были во дворе, подумала я, и вышла туда же. Но наполненный предрассветными

тенями двор был пуст. Я взглянула на свои часы. С момента, когда мы

приехали сюда, прошло всего два часа. Я подумала о том, что проспала очень

мало, чтобы вставать, и вновь повалилась на раскладушку. Натянув на голову

одеяло, я задремала.

Меня разбудили звуки голосов и музыки. Воздух был наполнен ароматом

кофе. Леон Чирино, склонясь над керосиновой плитой, процеживал кофе через

фланелевое ситечко.

- Ну как, хорошо выспалась? - спросил он, приглашая меня сесть рядом.

Я уселась за большой квадратный стол, покрытый совершенно новой клеенкой.

Он налил две чашки кофе и добавил в каждую по целой порции тростникового

ликера.

- Это для силы, - сказал он, двигая ко мне дымящуюся чашку.

Боясь опьянеть, я сделала несколько неуверенных глотков. Чашечка была

раскрашена розами, по краю шел золотой ободок.

Он снова налил в чашку кофе и ликер.

- Донья Мерседес говорит, что ты ясновидящий, - сказала я. - ты

можешь рассказать, что меня ждет в будущем? - я надеялась, что своим

резким вопросом могу добиться откровенного ответа.

- Милая моя, - сказал он с той очаровательной выдержкой, какую старые

люди демонстрируют в обращении с кем-то моложе себя. - я старый приятель

доньи Мерседес. Я живу ее призраками и ее воспоминаниями. Я разделяю ее

одиночество. - он сплюнул сквозь зубы, вытащил две сигареты из пачки на

столе и положил одну за ухо. - ты лучше сходи и повидайся с Августином, -

посоветовал он. - Августин всегда начинает работать с рассветом. Пойдем, я

покажу тебе дорогу в город.

- Ты просто уходишь от вопроса, - сказала я, не обращая внимания на

его нетерпеливые попытки выпроводить меня из дома.

Смешное и смущенное выражение появилось на его лице. - я не могу

рассказать, что ждет тебя в будущем, - заявил он. - ясновидящие лишь

мельком видят вещи, которых они совершенно не понимают, а затем они

придумывают остальное.

Он взял мою руку и фактически вытащил меня наружу. - я покажу тебе

дорогу к дому Августина, - повторил он несколько раз. - если ты пойдешь

этим путем, - сказал он, указывая на тропинку, сбегавшую с холма, - ты

достигнешь города, а там любой скажет тебе, где живет Августин.

- А как же донья Мерседес? - спросила я.

- Мы встретимся с тобой вечером, - ответил он. Затем, склонившись ко

мне, он добавил таинственным шепотом: - донья Мерседес и я уделим целый

день на дело моего брата.

Воздух наполнился щебетанием птиц благоуханием зрелых плодов, которые

среди темной листвы блестели золотыми слитками. Проторенный путь,

сбегавший по склону, вытекал на широкую улицу и вновь сворачивал на холмы,

уже на другом конце жаркого, залитого солнцем города.

Женщины, подметавшие цементный тротуар перед своими ярко

раскрашенными домами, остановились на секунду и, повернувшись,