Чэнь Кайго, Чжэн Шуньчао

Подвижничество Великого Дао

необычайно свеж.

Старики ждали его прихода у порога.

Ван Липин приблизился. Он увидел силуэты стари-

ков. А еще то, что несколько ив перед хижиной, кото-

рые выросли вместе с ним, были заново окопаны, зе-

мля под ними окучена валиком и залита водой.

Все четверо задумчиво глядели на эти деревья, ни-

кто не произносил ни слова. Как будто вспоминали, как

сажали из здесь много лет назад.

Как быстро летит время! Деревья стали высокими и

пышными, а Ван Липин из маленького мальчика пре-

вратился в мужчину, наставники же стали Бессмертны-

ми старцами.

Со свертком в руках Ван Липин подошел к старикам

и не окликнул их, как обычно, ноги его подогнулись, он

упал на колени.

Наставник Чистого Покоя поспешил поднять его,

ворча: «Это что же такое? Почему не слушаешься, по-

чему опять деньги зря тратишь?»

«У ученика одно желание – чтобы Наставники при-

няли подарки». У Ван Липина перехватило дыхание.

«Заходи в хижину, надо поговорить»,—Наставник

Чистого Покоя потянул Ван Липина за руку, и все во-

шли вслед за ним.

Уселись на кане и снова без слов глядели друг на

друга. И Учителя и ученик понимали: что должно слу-

читься, то случится.

Дед крепко взял Ван Липина за руку, другой рукой

ласково потрепал его по волосам и сказал: «Сынок, ты

устал за день, ступай пораньше домой, отдохни».

Старики встали. Ван Липин тоже невольно поднялся,

поклонился, сложив руки, и очень тихо сказал: «Пусть

Наставники берегут себя. Ученик прощается».

Пятясь, он вышел из хижины. Через несколько ша-

гов, видя, что старики все еще стоят неподвижно, по-

вернулся и стал быстро спускаться с горы.

Стемнело. Ван Липин шел, сам не зная куда. Внезап-

но до слуха его донеслись звуки ивовой дудочки, тягу-

чие, плавные, мелодия с характерным ритмом.

За стенами дворца

У обочин пути,

Ароматы травы вознося к небесам,

Унесет ветерок звуки дудки моей

Далеко-далеко, куда солнце ушло.

И устои Небес,

И глубины морей

Будут знать, что расстались надолго друзья.

Только кубок вина и остался со мной,

Чтобы в ночь расставанья рассеять тоску.

Ван Липин понял, что это мелодия песни Ли Шутуна

(впоследствии монаха Хун Ифа). Знал ее только На-

ставник Чистого Покоя, а в миру она была давно забы-

та. Как же горько было услышать в этот час песню, ко-

торая называлась «Проводы уходящего».

Глотая слезы и не разбирая дороги, Ван Липин шел,

куда глаза глядят, к «устоям Небес и глубинам морей».

Ноги заплетались. «Устои Небес», «глубины морей» –

они ведь здесь, а впереди бескрайняя тьма.