Карлос Кастанеда

Активная сторона бесконечности

так далее.

Другой классический диалог звучал так:

- Как дела, Алекс? Как тебе семейная жизнь?

- О, замечательно. Прежде всего, теперь я регулярно питаюсь, ем

домашнюю пищу, но вот беда - начал поправляться. Мне нечем заняться, как

только смотреть телевизор. Раньше я проводил время с ребятами, но теперь

не могу. Тереза мне не позволяет. Разумеется, я мог бы послать ее ко

всем чертям, но мне не хочется ее обижать. У меня все есть, по я

чувствую себя несчастным.

Перед тем как жениться, Алекс был самым жалким из нашей компании.

Его любимой шуткой было каждый раз говорить пришедшим к нему друзьям:

"Ну-ка, бегом ко мне в машину, я хочу представить вас своей сучке".

Он млел от удовольствия, наблюдая крушение наших надежд, когда мы

видели, что у него в машине находится именно самка собаки. Он

представлял свою "сучку" всем друзьям. Мы поистине были в шоке, когда он

женился-таки на Терезе - бегунье на длинные дистанции. Они познакомились

на марафоне, когда Алекс потерял сознание. Дело происходило в горах, и

Тереза должна была привести его в чувство во что бы то ни стало, поэтому

она помочилась ему в лицо. После этого Алекс был в ее власти. Она

пометила свою территорию. Друзья Алекса называли его "плененным ее

мочой". Они считали, что она была настоящей сучкой, превратившей

странноватого Алекса в жирного пса.

Мы с доном Хуаном немного посмеялись. Затем он посмотрел на меня с

серьезным выражением лица.

- Таковы превратности обыденной жизни, - сказал дон Хуан. - Ты

выигрываешь, проигрываешь и не знаешь, когда выиграешь, а когда

проиграешь. Это цена, которую платит тот, кто живет под властью

саморефлексии. Мне нечего сказать тебе, да и ты ничего не можешь сказать

себе. Я лишь могу посоветовать тебе не чувствовать себя виноватым в том,

что ты оказался такой задницей, а стремиться положить конец владычеству

саморефлексии. Возвращайся в университет и больше не бросай его.

Мой интерес к продолжению занятий наукой в значительной степени

угас. Я стал жить на автопилоте. Я чувствовал себя подавленным. Вместе с

тем я заметил, что рассудок мой не был перегружен. Я ничего не

рассчитывал, не ставил себе никаких целей и не лелеял никаких надежд.

Мои мысли не были навязчивыми, чего нельзя было сказать о чувствах. Я

пытался осмыслить это противоречие между спокойствием рассудка и

запутанными чувствами. Именно в таком состоянии отсутствующего разума и

переполненности чувствами я проходил однажды мимо Хэйнес-холла, где

находился антропологический факультет, направляясь в кафетерий на ланч.

Вдруг я почувствовал странный толчок. Я решил, что близок к

обмороку, и присел на кирпичную ступеньку. Я увидел перед глазами желтые

пятна. Ощущение было такое, будто я вращаюсь. Я был уверен, что меня

сейчас вырвет. В глазах поплыло, я не мог рассмотреть окружающие меня

предметы. Ощущение физического дискомфорта было столь полным и сильным,

что не оставляло места мыслям. Меня лишь охватили страх и беспокойство,

смешанные с восторгом, и странное предчувствие того, что я нахожусь на

пороге великого события. Это были ощущения, в которых мысли не принимали

участия. В этот момент я уже не знал, сижу я или стою. Меня окружила

тьма, такая непроглядная, какую только можно себе представить, и тогда я

увидел энергию, ее течение во Вселенной.

Я увидел череду светящихся сфер, двигавшихся навстречу мне и от

меня. Я увидел их одновременно, так, как дон Хуан всегда рассказывал мне

об этом видении. Я знал, что они были разными людьми, поскольку их

размеры были различны. Я всмотрелся в детали их строения. Яркие и

округлые, они состояли из нитей, которые, казалось, были склеены друг с

другом. Среди нитей были как тонкие, так и толстые. У каждой из этих

светящихся фигур было что-то вроде густой шевелюры. Они напоминали не то

каких-то странных светящихся мохнатых животных, не то огромных круглых

насекомых, покрытых светящейся шерстью.

Больше всего меня поразило то, что я вдруг осознал, что видел этих

мохнатых насекомых всю свою жизнь. Каждый из тех случаев, когда дон Хуан

тщательно делал так, что я видел их, казался мне в этот момент чем-то

вроде движения кружным путем. Я припомнил все случаи, когда он помогал

мне увидеть людей в виде светящихся сфер, и ни один из них не шел ни в

какое сравнение с тем видением, которое стало доступным мне теперь. У

меня не было ни тени сомнения в том, что я воспринимал энергию так, как

она течет во Вселенной, всю свою жизнь, самостоятельно, без чьей-либо

помощи.