Карлос Кастанеда

Активная сторона бесконечности

объяснил

тем, что я в первый раз узнал тогда, что наше время когда-нибудь

закончится.

На следующий день моя бабушка отправилась со своим советником,

слугой и камердинером в путешествие к таинственному месту, называвшемуся

Рондонией, где ее советник-маг собирался найти для нее лекарство.

Бабушка была неизлечимо больна, а я даже не знал об этом. Она так и не

вернулась, и дон Хуан объяснил, что продажа всего своего имущества и

передача денег Антуану была величайшим магическим актом, предпринятым ее

советником, чтобы избавить ее от забот о членах своей семьи. Они были

так разозлены на мать за ее поступок, что их не заботило, вернется она

или нет. У меня было чувство, что они даже понимали, что больше не

увидят ее.

Стоя на этой плоской горной вершине, я вспомнил три этих случая

своей жизни так, как будто они произошли всего мгновение тому назад.

Поблагодарив этих троих, я вернул их на эту вершину. Когда я закончил

кричать, мое одиночество стало невыносимым. Я заплакал.

Дон Хуан терпеливо объяснил мне, что одиночество неприемлемо для

воина. Он сказал, что воины-путешественники могут положиться на то, на

что обращают всю свою любовь, всю свою заботу, - на эту чудесную Землю,

нашу мать, являющуюся основой, эпицентром всего того, что мы собой

представляем, и всех наших дел, той самой сущностью, к которой все мы

возвращаемся, той самой, что позволяет воинам-путешественчикам

отправиться в свое окончательное путешествие.

Затем дон Хенаро стал совершать акт магического намерения в

поддержку моего предприятия. Он выполнил серию удивительных движений,

лежа на животе. Он превратился в светящуюся каплю, которая, казалось,

плыла по земле, как по воде. Дон Хуан сказал, что таким образом дон

Хенаро обнимает огромную Землю и что, несмотря на разницу в размерах.

Земля ощутила его объятия. Действия дона Хенаро и объяснения дона Хуана

способствовали тому, что на смену моему одиночеству пришла огромная

радость.

- Я не могу смириться с мыслью о твоем уходе, дон Хуан, - услышал я

свой голос.

Звук моего голоса и сказанные мной слова привели меня в

замешательство. Еще большее огорчение я почувствовал, когда начал

непроизвольно всхлипывать, побуждаемый жалостью к самому себе.

- Что со мной, дон Хуан? - пробормотал я. - Я никогда не знал

такого состояния.

- С тобой происходит то, что твое осознание вновь достигло пальцев

твоих ног, - ответил он, смеясь.

Я совершенно утратил контроль над собой и полностью отдался

чувствам подавленности и отчаяния.

- Я хочу остаться один, - пронзительно вскрикнул я. - Что со мной

происходит? Во что я превращаюсь?

- Пусть все идет своим чередом, - мягко сказал дон Хуан. - Чтобы

покинуть этот мир и предстать перед неведомым, мне понадобится вся моя

сила, все мое терпение, вся моя удача. Но прежде всего мне будет нужна

вся стальная выдержка воина-путешественника. Чтобы остаться и продолжить

путь, как подобает воину-путешественнику, тебе понадобится все то же,

что и мне. Путь, в который мы отправляемся, нелегок, но остаться ничуть

не легче.

Чувства захлестнули меня, и я поцеловал ему руку.

- Ну-ну-ну! - сказал он. - Ты еще башмаки мне почисть!

Охватившая меня мука из жалости к себе превратилась в чувство ни с

чем не сравнимой утраты.

- Ты уходишь! - пробормотал я. - Боже мой! Навсегда уходишь!

В этот момент дон Хуан проделал со мной то, что постоянно

проделывал, начиная с первого дня нашего знакомства. Он надул щеки, как

будто задержав дыхание после глубокого вдоха, хлопнул меня по спине

левой рукой и сказал:

- Встань на цыпочки! Поднимись!

В следующее мгновение я вновь обрел над собой полный контроль. Я

понял, чего от меня ждут. Я больше не колебался и перестал беспокоиться

о себе. Меня не заботило, что произойдет со мной после того, как дон

Хуан покинет меня. Я знал, что его уход неизбежен. Он посмотрел на меня,

и его глаза сказали мне все.

- Мы больше никогда не будем вместе, - мягко сказал он. - Тебе

больше не нужна моя помощь, да я и не хочу тебе ее предлагать, поскольку

ты достоин того, чтобы называться воином-путешественником, и ты плюнешь

мне в глаза, если я предложу ее тебе. С определенного момента

единственной отрадой для воина-путешественника становится его

уединенность. Точно так же я не хотел бы, чтобы ты пытался помочь мне.

Раз уж я должен уйти, я ухожу. Не думай обо мне, ведь я не буду думать о

тебе. Если ты настоящий воин-путешественник, будь безупречен! Заботься о