Говард Ф.Лавкрафт

За гранью времен

меня с крайним ужасом

и неприязнью, утверждая, что будто видит во мне кого-то чужого и абсолютно

ей неизвестного, вселившегося в тело ее супруга. В 1910 году она оформила

официальный развод и даже позднее, после возвращения меня в нормальное

состояние в 1913 году, категорически отказывалась со мной встречаться. Точно

так же относились ко мне мой старший сын и дочь -- совсем еще дитя; никого

из них с тех пор я не видел.

И лишь мой второй сын Уингейт нашел в себе силы преодолеть страх и

отвращение, вызванные случившейся со мной переменой. Он также чувствовал во

мне чужака, но, несмотря на свой малый возраст -- ему тогда было лишь восемь

лет -- сохранял надежды на то, что однажды мое настоящее "я" вернется в свою

телесную оболочку. Когда это и впрямь произошло, он немедленно меня разыскал

и вскоре законным порядком перешел под мою опеку. Все последующие годы он

оказывал посильную помощь в моих изысканиях, и сегодня, в возрасте тридцати

пяти лет, он носит уже звание профессора в Мискатоникском университете.

Но в период амнезии я ничуть не удивлялся и почти не обращал внимания

на страх и ненависть, которые сеял вокруг себя -- ибо сознание, голос и

выражение лица того существа, что проснулось 15 мая 1908 года, на самом деле

не имело ничего общего с Натаниэлем Уингейтом Пизли.

Я не собираюсь рассказывать здесь во всех подробностях о своей жизни с

1908 по 1913 год -- желающие могут ознакомиться с ними, просмотрев подшивки

старых газет и научных журналов, как поступил позднее и я сам. Скажу лишь,

что, будучи признан в целом вменяемым и допущен к пользованию своими

денежными средствами, я расходовал их достаточно рачительно, большей частью

на путешествия и на занятия в различных центрах науки и культуры.

Путешествия мои, однако, никак нельзя было отнести к разряду обычных -- как

правило, я надолго исчезал в самых отдаленных и пустынных уголках планеты.

Так, в 1909 году я провел месяц в Гималаях, а в 1911 привлек внимание

прессы своим походом на верблюдах вглубь неисследованных пустынь Аравийского

полуострова. Что происходило во время этих экспедиций -- навсегда осталось

загадкой, в том числе теперь и для меня самого.

Летом 1912 года я зафрахтовал судно, на котором предпринял плавание в

арктические широты на север от Шпицбергена, по возвращении откуда выказывал

явные признаки разочарования. В конце того же года я в полном одиночестве

провел несколько недель в громадном комплексе известковых пещер в Западной

Виргинии, намного превзойдя по продолжительности экспедиции как своих

предшественников, так и всех позднейших исследователей. Система этих

лабиринтов столь запутана, что проследить мой маршрут в их глубинах не

представляется возможным.

Говоря о моих научных занятиях, нельзя не отметить необычайно высокие

темпы усвоения информации; судя по всему, интеллектуальные возможности моей

второй личности на несколько порядков превосходили мои собственные -- те,

что были изначально даны мне природой. Скорость чтения и работоспособность

были просто феноменальными. Я мог запомнить во всех подробностях содержание

книги, лишь бегло перелистав ее страницы, а моя способность мгновенно

разгадывать сложнейшие умопостроения и извлекать из них самую суть

производила на ученых мужей воистину потрясающий эффект.

Время от времени в газетах появлялись статьи почти скандального

характера, в которых утверждалось, будто я могу по своей воле изменять и

направлять мысли и действия других людей, хотя я, безусловно, старался не

злоупотреблять этим опасным даром.

Другие сообщения подобного рода касались моих близких сношений с

представителями различных оккультных обществ, а также учеными, которых не

без основания подозревали в связях с некими мистическими сектами, ведущими

свое происхождение с древнейших времен. Все эти слухи, не получившие тогда

реального подтверждения, в значительной мере провоцировались моим

пристрастием к чтению трудов весьма сомнительного содержания -- ведь

справляясь в библиотеке о редких старинных книгах, практически невозможно

сохранить это дело в тайне.

Имеются свидетельства -- подкрепленные в свою очередь заметками на

полях книг -- того, что я очень внимательно изучил такие произведения, как