Говард Ф.Лавкрафт

За гранью времен

носила явные признаки многолетнего

воздействия воды, которая, однако, не смогла полностью уничтожить резные

узоры и надписи. Местами кладка была сильно повреждена и расшатана, поневоле

наведя меня на мысль о тех немногих уже веках, что смогут застать это

древнее сооружение в его первозданном виде.

Но более всего меня тревожили иероглифы. Несмотря на разрушительную

работу времени и стихий, надписи при близкой рассмотрении были достаточно

различимы и полностью, вплоть до мельчайших деталей, совпадали с теми, что я

видел в снах. Все прочие совпадения, касавшиеся архитектурных элементов, при

их безусловной неординарности все же не выходили за рамки вероятного.

Произведя сильное впечатление на наших далеких предков, эти руины вполне

могли найти отражение и в их мифологии, впоследствии ставшей предметом моих

исследований в период амнезии и породившей всю эту длинную цепь

гипнотических воспоминаний.

Но как объяснить совершенное сходство каждой линии, каждого ее изгиба и

завитка, высеченного на стенах подземного здания с соответствующими

изображениями из вот уже многие годы преследовавших меня снов? Возможно ли

вообще столь полное слияние реальности и мысленных представлений о ней,

полученных самым косвенным образом?

А здесь не могло быть и речи о какой-либо приблизительности. Без всяких

сомнений, этот построенный миллионы лет назад коридор был подлинником того,

что являлся мне сотни ночей подряд и который я знал не хуже, чем свой

собственный дом на Крэйн-стрит в Аркхэме. Правда, в моих снах отсутствовали

все имевшиеся здесь следы разрушений, но в данном случае это было не столь

уж существенно.

Важнее всего было то, что я узнал место, где я находился. Знакомо мне

было и расположение самого этого дома среди прочих ему подобных в городе

моих сновидений. Внезапно я понял, что могу без труда отыскать любое нужное

мне помещение как непосредственно здесь, так и в любом другой части

погребенного под землей мегаполиса -- при условии, разумеется, их теперешней

сохранности. Что, в конце концов, это все могло означать? Какая страшная

реальность могла еще скрываться за фасадом старинных легенд о существах,

некогда населявших эти доисторические лабиринты?

Слова не в состоянии передать весь жуткий сумбур, творившийся в моей

голове. Я знал это место. Я знал, что находится глубоко внизу, и что

находилось на верхних этажах огромной башни до того, как она обрушилась,

рассеяв свои обломки по земле, которая целую вечность спустя станет частью

Большой Песчаной Пустыни. Не без внутреннего содрогания я понял, что теперь

не было нужды оглядываться на бледное пятнышко лунного света -- заблудиться

здесь я не мог.

Я стоял в нерешительности; чувство самосохранения подсказывало -- беги!

-- но лихорадочное любопытство и какая-то странная обреченность толкали меня

вперед. Что произошло с этим гигантским городом за миллионы лет, разделившие

время моих снов и мое настоящее бытие? Уцелела ли сеть подземных ходов,

связывавших между собой все эти громадные дворцы и башни? Что еще могло

уцелеть от того невозможно далекого мира Великой Расы? Найду ли я вновь тот

дом, где меня некогда обучали письму, или ту башню, на стенах которой

С-гг-ха, пленный разум из числа хищных звездоголовых хозяев Антарктики,

вырезал свои ни на что не похожие письмена? Не завалилась ли наклонная

галерея, ведущая в Зал Пленных Сознаний двумя уровнями ниже этого? Я

вспомнил одного из пленников -- полупластического обитателя внутренних

полостей неизвестной нам планеты, лежащей за орбитой Плутона, которому

суждено будет жить еще через 18 миллионов лет -- он хранил в этом зале свое

творение -- что-то вроде скульптурной композиции, вылепленной из большого

куска сырой глины.

Я закрыл глаза и сжал руками голову в тщетной попытке изгнать прочь эти

безумные обрывки сновидений. Только сейчас я впервые по-настоящему ощутил

влажность и холод струившегося навстречу мне воздуха -- там внизу должны

были находиться обширные пустые пространства, порождавшие этот воздушный

поток.

Воссоздав в памяти череду комнат, переходов и галерей, я подумал и о

Центральных Архивах. Интересно, был ли свободен проложенный к ним коридор?

Перед моим мысленным взором потянулись ряды прямоугольных ячеек из