Карлос Кастанеда

Отделенная реальность (Часть 1)

ко мне, так близко, что мое зрительное ощущение

затуманилось. И затем, внезапно, я почувствовал, что я как

бы поднялся. Это было очень сбивающее с толку ощущение и

заслуживало некоторого объяснения, но для этого не было

времени. У меня было полное ощущение, что я видел прямо

вперед от моего обычного уровня глаз,и то, что я увидел,

потрясло все фибры моего существа. Нет способа, чтобы

описать эмоциональный толчок, который я пережил. Прямо

передо мной было гигантское, чудовищное животное.

Действительно чудовищная вещь! Никогда в самых диких

фантазиях у меня не было столкновений ни с чем, подобным

этому. Я смотрел на него в совершенном, крайнем замеша-

тельстве.

Первой вещью, которую я действительно заметил, был его

размер. Я подумал по какой-то причине, что оно, должно быть,

было около ста футов высотой. Оно, казалось, стояло прямо,

хотя я не мог понять, как оно стояло. Затем я заметил, что

оно имело крылья, два коротких, широких крыла. В этом месте

я стал сознавать, что я настойчиво рассматриваю животное,

как будто оно было обычного вида, то есть я смотрел на него.

Однако, я не мог в действительности смотреть на него путем,

каким я привык смотреть. Я понял, что я, скорее, замечал его

по частям, как будто, картина становилась более ясной, когда

добавлялись части. Его тело было покрыто пучками черных

волос. У него было длинное рыло, которое сочилось. Его глаза

были выпуклые и круглые, подобно двум огромным белым шарам.

Затем оно начало махать крыльями. Это было не движение

крыльев, как у птиц, а трепетание, вибрация. Оно набрало

скорость и начало кружиться передо мной; это был не полет,

а, скорее, торможение с поразительной скоростью и

проворством, всего в нескольких дюймах над землей. В этот

момент я обнаружил себя поглощенным в наблюдение за его

движением. Я подумал, что его движения были безобразны, но

однако, его скорость и легкость были великолепны.

Оно покружилось дважды передо мной, вибрируя своими

крыльями, и все, что сочилось из его рта, летело во всех

направлениях. Затем оно описало круг и заскользило прочь с

неописуемой скоростью, пока не исчезло из вида. Я пристально

смотрел в направлении, в котором оно улетело, так как ничего

не было, что я мог бы делать. У меня было очень странное

ощущение тяжести, ощущение существа, неспособного собрать

свои мысли связно. Я не мог сдвинуться. Я был как будто

приклеен к месту.

Затем я увидел вдали нечто, похожее на пятно; спустя

мгновение громадный зверь снова кружился на полной скорости

передо мной. Его крылья были все ближе и ближе к моим

глазам, пока не достигли меня. Я почувствовал, что его

крылья действиетльно достали меня, они были здесь. Я

пронзительно закричал со всей своей силой, собрав в одно

самые мучительные усилия, которые я когда-либо имел.

Следующей вещью, которую я осознал, было то, что я

сидел на своей циновке, и дон Хуан тер мой лоб. Он натер мои

руки и ноги листьями, затем он отвел меня к канаве позади

его дома, снял с меня одежду и полностью окунул меня в воду;

затем вытащил меня и окунул меня снова и снова.

Когда я лежал в мелкой канаве, дон Хуан вынимал мою

левую ногу время от времени и похлопывал осторожно по

подошве. После этого я чувствовал щекотание. Он заметил это

и сказал, что я был в порядке. Я оделся, и мы вернулись в

его дом. Я снова сел на свой соломенный мат и попытался

заговорить, но почувствовал, что не мог сконцентрироваться

на том, что я хотел сказать, хотя мои мысли были очень

ясными. Я был удивлен, поняв, как много концентрации

необходимо, чтобы говорить. Я также заметил, что для того,

чтобы сказать что-либо, я останавливал взгляд на вещах. У

меня было впечатление, что я запутался очень глубоко, и

когда я хотел говорить, я должен был всплыть подобно

водолазу; я должен был подняться, как будто притянутый

своими словами. Дважды пытался откашляться обычным способом.

Я мог сказать тогда все, что я хотел, но я не мог. Я

предпочитал оставаться на необычном уровне тишины, где я мог

только смотреть. У меня было чувство, что я постучался в то,

что дон Хуан называл 'видение', и это сделало меня очень

счастливым.

Потом дон Хуан дал мне суп и лепешки и велел мне есть.